Он выйдет, может быть, не завтра, а послезавтра, когда пик записок пройдет. Пусть они бросают, эти грустные мамаши и их неутомимые мужья, пусть бросают на землю окурки, презервативы, конверты, газеты, обертки, бутылки, гаечные ключи, рваные пакеты и рыбьи скелетики.
Пусть бросают, дворник Нечаев уберет и будет верить, что с мусором от этих людей уйдут усталость, грязь — и они станут чище, лучше, светлее. Поэтому он и бегает так рьяно по двору, с радостью заглядывая в сморщенные лица, с глухим возгласом кидаясь к очередной брошенной вещи.
Он не скажет им ни слова в укор — стоит ли это делать, если звук его голоса только ожесточит их? Они не признают дворника Нечаева хозяином ни на этой территории, ни на какой другой. Его сгорбленная фигура кажется им одним из отростков ветвистых деревьев, а пляшущая по земле метла напоминает вышедшую на прогулку бабу-ягу. Но ему все равно, какие ассоциации вызовет он у жильцов этих домов.
С открытым мешком, как Дед Мороз, только «Дед Мороз наоборот» — тот вытаскивает подарки, а он собирает их — дворник Нечаев идет вдоль подъездов и шуршит грязной бумагой. Когда-нибудь придет зима и поможет ему в этом благородном деле, заштрихует все грехи человеческие, все слабости, все несчастья. А если появится новый мусор — то и он утонет в снегу, оставив на поверхности ноздреватые черные дыры.
Дворник Нечаев засыпал. Рассеивалась чернота тишины, перестал прыгать орангутанг, напоследок просунув в потолок дворника Нечаева лохматую отчаянную морду. За ним высунулись другие твари — с копытцами, свиными рылами и аккуратными рожками — но и они, посверкав глазами, погоготав, успокоились и исчезли.
Засыпал город, гася, словно свечи, окна квартир. Ночь искрилась серебристым газом облегчения. Спала гувернантка Лида, так и не раскрывшая перед экзаменом учебника. Спали работники ЖЭКа, стараясь не растерять своей деловитости.
И только никак не мог заснуть портрет в траурной рамке, который был заботливо спрятан от всех глаз, посторонних и непосторонних. Тот портрет, который появился в те далекие времена, когда дворник Нечаев был старшим научным сотрудником в НИИ металлов и сплавов, когда не угасала от инфаркта в больнице его жена и когда двадцатилетний мальчик в расстегнутой от жары гимнастерке, высунув от старательности кончик языка, красиво выписывал на обороте этой фотографии:
«Маме и папе. Привет из Афгана».