— Я… получается. — Смотрю на одеяло. Либо все в этом доме чересчур увлечены моей личной жизнью, либо это друзья Сойера подслушивают за дверью. — Сойер?
— А?
— Почему твои друзья кинули в нас одеялом?
— Не понимаю, о чем ты.
— Твои друзья. — Я показываю на дверь. — Я слышал их снаружи, когда ты ходил за водой.
— Здесь нет никаких друзей, — громко раздается из-за двери. — Только Каспер.
— Прекрати, идиот, — шипит второй голос.
Слышна какая-то потасовка и слабое:
— Ай!
Сойер расстроенно накрывает лицо рукой.
— Ты все слышал, да?
— Угу.
— И просто так не оставишь?
— Нет.
— Ну. — Он набирает в легкие воздуха и приковывает меня пристальным взглядом, от которого сердце начинает бешено колотиться. — По правде говоря, они пытаются мне помочь. — Сойер повышает голос. — Кое-кто просто лучше справляется с этим, в отличие от остальных.
Дверь немного приотворяется и шесть голов, одна над другой, просовываются в щель. Самая нижняя так близко к полу, что, похоже, кто-то из друганов на нем лежит.
— Бро, мы можем уходить? — повержено спрашивает один в середине. — Справишься?
— Да, — отвечает Сойер. — Спасибо за помощь.
— Да без проблем. Отличная работа, кстати. Мы все за тебя болеем.
Все шестеро друзей одновременно испаряются, щелкает замок на двери. Их шаги эхом отдаются в коридоре. Я сижу молча, неподвижно, и все еще пялюсь на то место, где они все только что были, затем медленно поворачиваю голову.
Какого хрена?
Я смотрю на Сойера в ожидании ответа:
— Тебе придется мне помочь. Что сейчас было?
Он чешет голову:
— Долгая история.
— Дольше, чем стирка нашей одежды? — Сойер обдумывает фразу и мотает головой. — Тогда устроимся поудобнее.
Я забираю второе одеяло и встряхиваю им, накрывая пол. Может, я и растерян, но о главной цели сегодняшнего вечера не забыл: член Сойера должен оказаться у меня во рту, и лучший шанс вряд ли представится.
Сойер рассматривает меня, как будто я шутки шучу, затем качает головой и распахивает одеяло, открывая всему миру и мне свою божественную красоту в спортивках. А потом он накрывает одно одеяло поверх второго.
— Ну? — спрашивает Сойер, устраиваясь в нашем уютном любовном гнездышке. — Кончай сидеть там и просто так смотреть.
Я еще не кончил, но надеюсь на ближайшее будущее. А пока ложусь рядом с Сойером под одеяло и готовлюсь к началу грандиозного рассказа.
4
Под сушилкой лежит пыльный комок. Он застрял под узловатой ножкой машины, там, где пылесос не достанет, а человек не сразу заметит. Но кроме этого, помещение кажется кристально чистым. Ни отпечатков пальцев на хромированной ручке сушилки, ни пылинок на всех поверхностях. Даже пол хранит слабый аромат лимонного средства, словно прислуга лихорадочно надраивала прачечную буквально за пару минут до начала вечеринки. А то мало ли, все расхотят становиться на путь пьяного разврата и примутся настирывать свои вещи, как приличные люди.
Ха-ха, какое совпадение, но я, похоже, предпочитаю заниматься этим в стельку пьяным.
В любом случае я рад такой чистоте, потому что дышится легче, когда я перекладываюсь в горизонтальное положение лицом вперед. Именно так я и заметил тот комок пыли.
И если интересно, в моющем средстве с запахом лимона на вкус совсем не чувствуется лимон. Скорее, бренность бытия. И химикаты.
— Гэвин! — восклицает Сойер.
Такая прелесть, что он из-за меня распереживался, уже не так стыдно за свой позор.
— Все намана. — Я заползаю под одеяло и переворачиваюсь на спину. Так гораздо лучше. Меньше шансов упасть. К тому же я рядом с Сойером.
Мы недолго возимся, устраиваясь на импровизированной кровати. Сойер лежит на спине, рука закинута за голову, одна нога согнута в колене. Я переворачиваюсь на бок, оказываясь практически вплотную к нему, ладонью подпирая свою голову. Привкус лимонного очистителя до сих пор покалывает на губах, что и вполовину не так эротично, как может показаться. Я несколько раз провожу по рту ладонью, покалывание, конечно, утихает, но запах остается. Ну, не так уж все и плохо. Яркие цитрусовые ноты прекрасно сочетаются с Сойером: что-то насыщенное, напоминающее запах кожи, как футбольный мяч, но без аромата потных носков из спортивной сумки.
— Ну так вот, — начинает Сойер, когда мы наконец оба устроились, — не знаю, правда, с чего начать. Я, эм... немного растерян. И не ожидал, что ты знаешь мое имя.
Не самое смешное, что было сказано или сделано за сегодня, но на грани. Я таращусь на него во все глаза. А Сойер увлеченно рассматривает что угодно, только не меня, поэтому ничего не замечает. Хотя мне нравится думать, что интенсивность моего сверлящего взгляда вынуждает его объясниться, блин.
— Во мне ничего особенного нет, — продолжает Сойер. — До сих пор в голове не укладывается, что ты знаешь меня. Наверное, лучше начать с этого. — Он поворачивает голову. — Откуда ты меня знаешь?
Что-то я не готов к подобному допросу. Открываю и закрываю рот. Прочищенный желудок все же повлиял на мозг, он слегка прояснился, но даже если бы я был трезвым как стеклышко все равно не нашелся бы с ответом. Сойер так давно является частью моей жизни, что я и не вспомню, когда случился тот переломный момент. То же самое как спросить волка, когда он впервые ощутил желание повыть на луну.
— Мы ходили в одну школу, — в итоге выдаю я. — Я уже давно тебя знаю.
— А. — На его лице написано разочарование, но оно быстро рассеивается, как облака, проплывающие мимо солнца. — Тогда понятно.
— Ты на четыре года меня старше, — добавляю я. Чувствую, что излишне болтливая версия пьяного Гэвина вот-вот выйдет на сцену, но помешать этому не в моих силах. Попытайся я запихнуть взбитые сливки обратно в баллончик, и то больше проку бы вышло. — Младшие классы всегда боготворят старшеклассников, и чем те круче, тем правдивее это выражение. Ты всегда был таким классным, даже в начальной школе, естественно я знаю, как тебя зовут. Я всю свою жизнь тобой восхищаюсь.
Все остатки разочарования на лице Сойера в миг улетучиваются:
— А.
— А я? — спрашиваю в ответ. — Откуда ты знаешь меня?
— Ты сын шерифа. Все тебя знают.