========== Часть 23 ==========
Прошло время.. Тридцать первого декабря Ирина купила «Шампанское» - так ей захотелось устроить себе праздник. Не беда, что они с мамой не умели его открывать! Собрали стол, не шикарный, но вполне обильный. Но, чем ближе было к полуночи, тем грустнее становилось Иринке. Вот уже и полдвенадцатого! Она думала о Егоре.
Интересно, где он отмечает Новый год? А ведь он звал её вместе отмечать. Ей так хотелось увидеть его, хотя бы на одну минуточку! Однако, она загнала это желание очень далеко, в самый потаённый уголок своего сердца. Вот, наконец, закончилось поздравление Президента.
Но что такое?! В дверь раздался нетерпеливый звонок. Ирина пошла открывать и обомлела: на пороге стоял …Егор! Он радостно сказал:
-С Новым годом! – в руках у него была открытая бутылка с «Шампанским». Егор быстро прошел в квартиру, попутно повесив пальто на вешалку. Иринка бросилась следом, достала третий фужер из шкафа. Иринкина мама удивленно смотрела на непрошенного гостя и на дочь. Ирина представила друга:
-Мама, это Егор!
Та пожала плечами:
-Ну, Егор, так Егор! А я - Гликерия Семеновна! Можно тетя Лика.
-Очень приятно! – улыбнулся гость.
Куранты начали бой. Егор разлил вино по фужерам.
А Иринка загадала:
-Господи! Не разлучай меня с ним!
Они выпили под бой часов. Егор поставил фужер на стол, притянул к себе Иринку, обнял крепко-крепко и поцеловал. Мама немного смущенно смотрела на них. Куранты смолкли, начался Гимн. А Егор всё никак не мог оторваться от девчонки…
Часом ранее он сидел в ресторане с Диной. Она с ним помирилась, едва он подошел и улыбнулся. Всё опять завертелось по-прежнему. Но Егор был окончательно выбит из колеи: даже близость с прежней подругой уже не доставляла ему удовольствия. Он всё делал чисто механически и бездушно, мечтая о другой. Иринка заняла все его мысли.
-Неужели влюбился?! Нет, не может быть!
Но почему тогда он так хотел увидеть её, вспоминал их самую первую встречу, её глаза. Эти необыкновенно живые и понимающие глаза дарили ему душевное тепло, с такой нежностью и любовью смотрели на него! А Динка? Её фальшивая улыбка была отвратительна, глаза пусты (а загорались они только при виде денежных купюр), даже её голос стал раздражать. Она мило щебетала о чем-то со своей соседкой. Они сидели за большим длинным столом в одном из престижных ресторанов Москвы. Егор обвел взглядом зал ресторана: всё такое надоевшее, «обрыдлое», как говорил его отец…
Отец - бывший военный, теперь полковник в отставке, был человеком простым. За честность и прямоту до генерала не дослужился. Он воспитывал сына урывками между служебными командировками и «особыми заданиями» в горячих точках нашей многострадальной Родины. Маленькому тогда ещё Егорке говорил всё как есть, называя вещи своими именами, не сюсюкая с ним. Это пацану нравилось: отец разговаривал с ним как с равным. Он уже в детстве понял, что значит быть честным, не прятаться за чужие спины, уметь рисковать, но не в ущерб себе и окружающим. И ещё не врать, особенно самому себе. Это было труднее всего. Мальчишка был эрудитом, прочел много умных книг (об этом позаботилась мама, как бы невзначай, оставляя эти самые книги на видном месте) , учился на «хорошо и отлично», уже свободно мог составить своё мнение по любому вопросу.
========== Часть 24 ==========
Мама! Милая мама в основном, и занималась воспитанием сына, часто объясняя и рассказывая ему житейские ситуации, как жить и что делать, приводя различные примеры, пока отсутствовал отец. А Егор очень скучал по отцу. Радовался, когда он приезжал издалека немного осунувшийся, похудевший, иногда с встревоженными и как будто виноватыми глазами. Но, как только переступал порог родного дома, он словно оставлял все свои служебные заморочки за входной дверью. Глаза сразу теплели, взгляд становился мягче, едва мама обнимала его, касалась нежно губами его небритой щеки:
-Лёшенька, вернулся! – тихо говорила она, тайком смахивая ладошкой непрошенную слезинку.
-Папа приехал! - Егорка выбегал из своей комнаты, обнимал родителей. Он чувствовал, что они семья, они вместе и от этого было так хорошо, что хотелось плакать. Только пацану, ведь, не пристало плакать! Потом мама принималась хлопотать по кухне, готовила праздничный обед. Отец шел в ванную, помывшись-побрившись, выходил оттуда довольный, надушенный своим любимым одеколоном.
-Будто гору грязи с себя смыл! – говорил он, радостно улыбаясь.
Потом они обедали. Мама, принаряженная, подкрашенная по такому случаю, радостно улыбающаяся, подкладывала своим мужикам (как она их ласково называла) еду в тарелки:
-Кому добавки? Лёш?
-Нет, Аленька! Спасибо! Смотри, сколько наел! - отказывался муж, отодвинувшись от стола, с улыбкой, выпятив, поглаживал свой живот.
-Егорушка? – не отставала мама.
-Не, мам! Я тоже – вот! – и он, как отец, отодвигался от стола и так же, выпячивая, гладил свой животишко.
Мама весело смеялась:
-Ух, хомячки вы мои! Ну, ладно! А мороженое будете? – и хитро улыбалась. Она всегда приберегала какой-нибудь сюрприз!
У Егорки загорались глаза:
-Конечно! – он тут же принимался за белоснежный пломбир в хрустящем вафельном стаканчике, забыв про всё.
Алексей и Алевтина смотрели на сына, улыбались. Алексей, придвинувшись к жене, нежно обнимал её.
Егорке было уже четырнадцать. В свободное время отец иногда ездил на рыбалку. С вечера он деловито собирался: в большой рюкзак ставил самодельную железную пайву, складывал рыбацкие принадлежности, готовил снасти и наживку. Егор внимательно смотрел на отца, расспрашивал его о предстоящей поездке.
В этот раз они поехали на другой водоем. Уже прилично наловили рыбы, старенькая пайва была полна. Жадничать не хотели. Их целью была не пойманная рыба, а отдых. Просто отдых: тихое и спокойное созерцание природы для души.
Егор хотел поговорить с отцом. Он немного смущался, не знал, как отреагирует отец. Дело в том, что недавно Егор познакомился с девочкой, она ему очень понравилась. Это была первая юношеская влюбленность. Мальчишка не решился сказать сразу, пошел в обход:
-Пап! А ты когда с мамой познакомился, уже знал, что она будет твоей женой?
Отец немного удивленно посмотрел на сына, потом улыбнулся:
-А что это тебя вдруг заинтересовало?
-Да так, просто, - уклончиво ответил сын.
-Если спросил, значит не просто! Что, девочка понравилась? – прямо спросил отец.
На этот раз удивлен был Егор:
-А ты откуда знаешь?!
-В твоем возрасте я уже пару раз был влюблен, - весело ответил Коваленко-старший. После задумался и, уже с очень серьёзным лицом, ответил, - А насчет мамы… Знаешь, я ведь не сразу её полюбил, как познакомился. Сначала приглядывался долго, полгода примерно. А когда понял, что это моя женщина, сразу предложение сделал.
-А КАК ты это понял? – допытывался сын.
Алексей вздохнул, посмотрел на него. В его внимательные карие глаза. Да, Егор заметно повзрослел. Пора было с ним поговорить и на эту тему.
-Послушай, сын! Я сам не знаю, как тебе это объяснить. Это почувствовать надо! Когда ты её увидишь, узнаешь, в сердце должно что-то ёкнуть. В душе всё перевернется. Тебе нужна будет только она, никакая другая не сможет её заменить. Не верь словам, верь поступкам. Слова, конечно, тоже много значат, но они - не главное! Та, которая не предаст, не бросит тебя в трудную для тебя минуту. Которой будешь нужен только ты. И не торопись, не принимай желаемое за действительное. Ты ещё слишком молод.
-А когда это произойдет?
-Позднее, гораздо позднее. Но, ты всё поймешь сам.
========== Часть 25 ==========
-А чем мама доказала тебе, что любит?
- Мы с ней познакомились на вечеринке у друзей. Были знакомы всего две недели. Я пару раз проводил её до дома, даже не поцеловал. Думал, что ничего особенного. Потом я уехал в командировку, а приехал… - он замолчал на некоторое время, потом продолжил,- Меня привезли после ранения. У врачей даже прогнозов положительных не было. Думали, не выживу. Друзья про меня забывали, приходили всё реже. Потом и совсем приходить перестали. А она пришла, сразу как узнала. И приходила потом каждый день. Я сначала не понимал: почему и зачем. Сердился на неё, прогонял. А она уходила, но каждый раз возвращалась, не жаловалась ни на что. Ухаживала за мной почти полгода. Если бы не она, я уже, наверное, неживой был. Я видел её лицо, её глаза и улыбку, и мне становилось легче. Я выжил, меня должны были выписать из госпиталя почти здоровым. Она ушла, оставила мне записку на прощанье: