Напротив стоит ГАИшник. Он оборачивается на звук бьющегося ab%*+ и переходя дорогу идет к друзьям. Вдали, метрах в тридцати, видна машина обрызгавшая всех грязью и водитель меняющий колесо.
Сью первая замечает приближение милиционера и дотронувшись до руки Одинокого спокойно указывает на него кивком головы. Компания оборачивается и совершенно естественно перестраивается полукругом. Руки на кобурах. Мент на границе ореола трансформируется в типичного шерифа с сигарой в зубах и блестящим значком на кожаном жилете. Шериф: - Мое почтение, леди! Мое почтение, джентльмены! Притрагивается рукой в шляпе. - Бузим? Шебутной: - Ну что вы, шериф, как можно? Шериф (кивая на осколки): - Да вот так и можно! Вроде серьезные люди, а ведете себя как какая-то шантрапа. Одинокий: - Простите, шериф, праздник все-таки! Шериф: - Ну, если мы все фонари по случаю праздника расстреляем, тогда что? Венгры-то нам теперь это добро только за валюту поставляют, между прочим. Немая сцена. Друзья увлеченные новым действующим лицом в игре просто обескуражены упоминанием о Венгрии и валюте. Шериф: - Ну что застыли-то? Сами говорите праздник на дворе, вот и поздравьте меня с ним. Или в отделение? Протокол составлять? Все, кроме самого мента при этих словах преображаются, покидая Игру, только мент остается шерифом. Шебутной достает деньги и протягивает менту. Тот словно бы нехотя, даже пренебрежительно берет их, кладет в карман и уходит. Ореола уже нет, но мент не возвращется к своему первоначальному виду и переходит дорогу все в том же ковбойском виде. Друзья долго недоуменно смотрят ему вслед. Первым молчание нарушает Очкарик. Очкарик: - Может поедем? Шебутной: - Поедем, только к остановке дворами пойдем, вдруг эти ребята из магазина все-таки шум подняли. Компания направляется во дворы по узким, протоптанным в снегу дорожкам. Непроизвольно образуются три пары: Одинокий - Сью, Брат - Шебутной, Кид и Очкарик.
Одинокий и Сью. Одинокий: - Ты и в правду не собираешься задерживаться дома? Сью: - Да я и не знаю теперь уже где у меня дом... В полях дома нет, тут тоже одна койка в углу, так что ... Одинокий: - Ну, если не хотеть, то Дома и не появится никогда. Сью: - Тут ведь не только от хотения зависит, - бросает на Одинокого взгляд. Одинокий: - А замуж не зовут? Сью (насмешливо): - С утомляющей регулярностью. Только вот обычно зовут после того, как не с ходу не удается получить желаемого. Одинокий (грустно улыбается): - Что, нелегко приходится? Сью: - Когда приходится нелегко, я тотчас же прикидываюсь невинной дурочкой! - широко раскрывает глаза, складывает губы бантиком и начинает недоуменно хлопать ресницами. Одинокий (хохочет, глядя на эту сцену): Неужели же находятся такие, кто верит??? Сью (картинно) - Обижаешь! Я рождена для сцены! Ну ладно, словно снимает маску, становясь серьезной, - что это мы все про меня, да про меня? О себе расскажи. Одинокий: - Да нечего особенно рассказывать-то. Как был юристом, так им и остался. Работаю юрисконсультом, подрабатываю в паре консультаций, корплю над талмудами, типичный книжный червь! Сью: - А как в Польшу съездил? Одинокий: Да там была совсем дурная история с контрактом... Погоди, а ты-то откуда про Польшу знаешь??? Сью (лукаво улыбаясь) - Слухами земля полнится...
По подворотням идет симпатичная малолетка, ей навстречу компания подвыпивших подростков лет 14-16 лет. Девушка явно боится и пытается обойти их стороной. Ей удается проскользнуть мимо, но парни останавливаются и обернувшись ей вслед начинают обсуждать женские достоинства девчонки.
Брат и Шебутной. Брат: - Ты-то вот хоть картины пишешь, а то что мы делаем - всем вообще наплевать. Осточертело все, хуже горькой редьки! Шебутной: - Ну так брось! Брат: - Как же, бросишь тут... То на один эксперимент денег наскребут с горем пополам, а всего необходимого оборудования нет и уже никогда не будет, то на другой, вот и колдуешь, сочиняешь из дерьма вафельки с кремом. Если я уйду они вообще загнуться! Меня тут в одно СП звали, так директор института прослышал, что я уходить собрался, сам пришел ко мне в мастерскую... Нет, ты можешь себе представить, до чего довели: академик, герой, лауреат и все такое прочее на коленях уговаривает слесаря остаться на работе! Мне там и так уже платят из всех возможных ставок и фондов, как же я уйду, людям плюну в душу? Шебутной: - Все равно ведь получаются копейки? Брат: - А я рубли на стороне зарабатываю! - хитро улыбается Хорошие мастера - самодовольно улыбается. - везде ценятся. Может потому мое начальство сквозь пальцы смотрит на то, что я использую мастерские в личных целях. То одному машину починить, то другому телевизор пропаять, глядишь и пара институтских зарплат набежала. Так что как раз с деньгами-то проблем никаких нет... Шебутной: - А с чем есть?
Парни нагоняют девчонку и затаскивают ее в подворотню.
Кид и Очкарик. Кид: - Точно, пойдем тайной индейской тропой! Только, чур я буду проводником! Очкарик: - Смотри внимательно, тут наверняка много разных шакалов! - и забирает у Кида табуретку. Кид в игровом наряде улыбается до ушей и бежит вперед, прячась за деревьями пристально оглядывая окрестности. Очкарик подыгрывает, тоже став ковбоем. Заметно, что ему доставляет удовольствие возиться с парнишкой. Следом за ними идут Сью и Одинокий, а в паре метров позади - Шебутной с Братом. Брат и Шебутной Брат: - Так вот раз - и десять штук! А сколько он за день этих штук срубает, страж порядка, твою мать! Да от таких-то и надо, как раз народ защищать! Шебутной: - Успокойся, что ты разошелся, как будто это для тебя новость какая-то! Брат: - Да надоело все, хуже горькой редьки! Время какое-то продажное! Только такие дураки как мы все честно жить пытаемся! Шебутной: - Извечный выбор: душа или деньги. Брат: - Вот только деньги выбирают все чаще и чаще! Шебутной: - Да брось ты, посмотри на ребят! - кивает на идущих впереди друзей. Брат(с выражением "усталой злости".) : - Ты до сих пор веришь, gb. таких как мы много? Послушай вокруг: только и разговоров кто что пил, с кем трахались, да где что купили. А, еще забыл - кого убили, а кому морду набил, тоже тема первостепенная... Шебутной:- А ты стихи-то не бросил писать? Брат: - Не бросил, а что толку? Шебутной: - Дашь почитать? Брат (горько): - Только вас это еще и интересует, а больше ... Шебутной (помолчав): - Что, дома-то, что, плохо? Брат (молчит, потом опускает глаза): - После смерти мамы совсем. Я себе уже раз сто, наверное, повторил что каким же я был дураком, что тебя тогда не послушался. Все по твоему вышло. Разного мы поля ягоды и ничего и ни чем здесь не попишешь. повисает пауза. Но Брат, начав, уже не может остановиться. Моцарта я, видите ли не понимаю! Навламываешся у станка, тут уж не до Римского с Корсаковым! И ведь что самое поганое: к тому, кто этого Моцарта понимает она не уходит. Зарплата у него в три раза ниже, но вот зато Моцарт - лучший друг!