Приступим, сказал я брату, и мой топор, блеснув лезвием, вонзился в дерево.
После первого же удара на нас ухнула целая куча снега. Такая огромная, что будь мы поменьше ростом, нас бы точно с головой засыпало.
Когда дерево упало, разочарование захлестнуло меня, а Женька даже, кажется, хотел заплакать. Вершина дерева оказалась такой редкой, такой кривой и какой-то узловатой, что..., в общем - дрянь, а не ёлка!
Мне стало как-то даже обидно - то ли за неё, то ли за потраченные мною два часа напрасного труда. В общем, обидно и всё!
- Давай, зайдём поглубже в лес и там, может быть, получше что-нибудь найдём, а? Не возвращаться же обратно без ёлки, - как-то неуверенно предложил Женька и, шмыгнув носом, потащил санки в тёмную глубину тайги.
Я ещё раз посмотрел на свой напрасный труд и, вздохнув, последовал за братом.
Мы всё шли и шли, смотрели и смотрели, а елки попадались всё сплошь никудышние. То вершинка была редкая, то она казалась издалека какой-то кривой, то....
Ну, в общем, мы не могли никак подобрать хорошую ёлку. Издалека они казались такими красивыми, стройными и густыми, а вблизи - сплошные горькие слёзы.
Брат стал отставать, наверно от усталости. Да и во мне сил поубавилось. Каждый шаг в глубоком снегу давался с трудом. Лица наши покрылись потом, захотелось поесть борща и попить чаю сладкого, с сахаром.
А вскоре сзади, за спиной, раздалось хныканье и упрёки, типа - «Завёл нас куда-то; я устал, и мои ноги больше не хотят идти; давай посидим, отдохнём. А лучше, давай я топор понесу, а ты меня на санках... повези».
Господи, кто б меня на санках повёз, раздражённо подумал я, но брату этого не сказал! Я только сказал: «Держись казак, атаманом будешь!». На большее у меня уже не было сил. Пришлось присесть под очередной, забракованной мною ели.
Странно, день, казавшийся таким длинным-длинным, оказался очень коротким.
Солнце куда-то спряталось.
Между деревьями быстро потемнело и стало страшно.
Мне казалось, что повсюду из-за деревьев светятся жадные волчьи глаза, и чтобы совсем не испугаться, я мысленно стал говорить себе: «Мне это только кажется. Никаких волков нет - это во мне разыгралось воображение».
Женька сидел, крепко прижавшись ко мне, и молчал. Мне даже показалось, что он уснул от усталости. Я бы тоже поспал, но надо было выбираться из леса. Прощай наша Новогодняя ёлка, подумал я устало, и мои глаза на мгновение закрылись. А ещё я подумал - ох, и попадёт мне от родителей - и за поход без разрешения в тайгу, и за то, что потащил за собой брата, и за...
* * *
Глаза мои открылись, но я ничего не увидел. Было так темно и жутко вокруг, что я замер от страха, и даже побоялся шевельнуться.
Верхушки деревьев покачивались и покряхтывали, а иногда, как-то жалобно постанывали.
Сыпался мелкий снежок, и мы были им присыпаны почти с головой.
Иногда проносился ветер, тогда всё вокруг начинало как-то странно гудеть.
Женька, прижавшись ко мне, тихо посапывая носом, спал.
Я, на удивление, быстро сообразил - начинается буран (насвистал я его на нашу голову, идиот!), и если сейчас же мы не выберемся из тайги, то всё...
Что обозначало это моё «Всё» я не стал заморачиваться, я стал будить брата, то есть, попросту, трясти его и кричать: «Женька, просыпайся скорее! Буран начинается, нам надо быстро бежать домой!»
А он.... До его сонного сознания не доходили мои слова, они не вызывали у него никаких эмоций. Он лишь стал отталкивать меня и сонно бормотать: «Отстань. Я спать хочу. Я маме пожалуюсь и расскажу ей, как ты надо мной издеваешься, потому что я маленький и слабый, а ты большой».
Ну, что ты с ним будешь делать? Если я его не разбужу...
И я, не долго размышляя о том, что он младший братишка, и я должен его жалеть и защищать, а может это у меня сработал какой-то инстинкт, влепил ему пощёчину сначала по одной щеке, потом по другой.
Он проснулся! Он вскочил и полез давать мне сдачи!
- Молодец братишка! Молодец! - в душе закричал я.
- Серый, ты чего дерёшься, а?! Я не посмотрю, что ты мой старший брат! Я тебе, как дам!
И он вновь замахал руками, пытаясь попасть мне по носу. Пришлось обхватить его руками и прижать к себе. А когда он немного поуспокоился, я сказал:
- Пурга началась, нам быстрее надо выбираться отсюда, а то заблудимся и замёрзнем.
Он непонимающим взглядом посмотрел на меня, потом вокруг. Но, что он мог увидеть в такой кромешной темноте?
- А наша ёлка где? - всё ещё, наверное, не до конца проснувшись, спросил он.
- Нет ёлки, не нашли мы подходящую ёлку. Давай, пошли отсюда.
- А почему так темно, ночь что ли?
- Ночь, ночь. Давай, топай за мной.
При первых же шагах я почувствовал, что у меня всё болит: руки, ноги, спина. Они совершенно не хотели двигаться. Они просили, они кричали - нам больно! Нам нужен отдых! Но я не мог им этого позволить. Я должен был спасти брата, и самому спастись. Мы должны были выбраться из тайги и попасть домой - в тепло, укрыться от бурана за толстыми стенами дома, а потом спать, спать...