* * *
Медленно-медленно, пробивая тоннель в снегу, мы продвигались вперёд. Ноги не хотели слушаться, глаза сами собой закрывались.
Женька, держась за полу моего пальто, тащился сзади. Сколько мы так шли, вернее, даже не шли, а продвигались, я не знаю. Мне казалось, что целую вечность и ещё чуть-чуть. Я окончательно устал, и в моей голове стала настойчиво появляться слабая мысль - всё, хватит! Я больше не могу! Надо лечь и поспать...
А вокруг бушевал настоящий буран.
Иногда, среди воя и рёва разыгравшейся стихии, раздавался как-бы пушечный выстрел, а потом треск. Это сломалось очередное дерево под напором ураганного ветра, сообразил я.
Вьюга не только крушила всё подряд, она мешала нам идти. Пришлось продвигаться повернувшись к ней спиной.
Хоть и совсем медленно, но мы всё же шли. Давно пора было показаться нашему посёлку, но его всё не было, и я понял - мы заблудились в тайге.
Мы заблудились!
Когда это произошло, в какой момент, я не знаю. Может тогда, когда мы вынужденно повернулись к ветру спиной, а может в самом начале, после отдыха под деревом неправильно выбрали, вернее, я неправильно выбрал направление. А может мы, просто делали круги? Не знаю, но то, что мы заблудились было вернее верного.
От усталости, слабости и напряжения, у меня кружилась голова. А Женька шёл за мной с закрытыми глазами. Наверно спал на ходу. Ну и хорошо, что спал. А то бы...
Окончательно выбившись из сил, я сел под дерево и облокотившись на ствол спиной, прикрыл глаза.
Женька комочком завалился рядом со мной и, положив голову мне на колени, опять уснул. Если просыпался, конечно.
Буран не утихал.
Я понял - всё, пора ставить точку в нашей жизни! Я же читал в книжках о приключениях, что в буран, да ещё в сильный мороз, если человек уснёт, то уже не проснётся, он умрёт.
Последним усилием воли я приоткрыл один глаз, а второй, второй сам неожиданно открылся.
Что-то мне показалось что ли, или это мой замерзающий, засыпающий разум сыграл со мной последнюю шутку на прощание? Мне показалось, да, наверное, это так: между деревьями промелькнул слабенький шевелящийся огонёк.
Это волк! - испуганно промелькнула мысль в голове, и я закрыл в страхе глаза. И ещё я подумал, хорошо, что брат спит. Он даже не почувствует...
Сжавшись комочком, я ждал конца своей жизни, но волк не нападал.
Стесняется что ли? - не к месту возникла мысль. А может это и вовсе не волк, а какая-нибудь гниющая щепка светится в ночи или нечаянно заблудившийся светлячок...?
Я вновь осторожно приоткрыл глаза - нет, огонёк продолжал так же колебаться, и он был на том же месте. Костёр?! - обожгла меня шальная мысль. Люди?!
- Люди!!! - закричал я. Помогите!!!
* * *
Между деревьями показалась какая-то фигура. Приближаясь к нам, она всё больше приобретала облик человека, правда странного. Но мне было не до того, я был несказанно рад, что в эту страшную ночь в тайге нашёлся человек, и он поможет нам. Он спасёт нас от смерти... Он...
- Эй, кто тут? - раздался у меня в ушах хриплый, грубый голос. А потом меня кто-то потряс за плечи. А ещё через мгновение, тот же голос произнёс: «Смотри-ка ты, да тут не один, а два пацана в тайге замерзают. Во дела, мать твою!»
Затем меня подняли на руки и понесли в глубину тайги, туда, где всё ярче и ярче разгорался огонь.
Это был небольшой костерок, разожжённый между двух стволов сросшегося дерева. Возле костерка, на лапнике, сидела ещё одна человеческая фигура.
Принёсший меня человек, посадил меня поближе к огню и, пробормотав другому: «Я щас, там ещё один оголец замерзает» - исчез за стеной пурги.
Тепло костерка отогрело меня, и я стал присматриваться и прислушиваться к двум разговаривающим человекам. Женька спал. Его даже не разбудило перемещение из одного места в другое. Умаялся он, подумал я, и решил его не будить, хотя...
Что-то странное было в этих двух, сидящих у костерка мужчинах - странное в их разговоре, в их одежде, и вообще.
Особенно я заволновался, когда, тот, второй, что всё время оставался у огня, бросил на меня исподлобья какой-то странный, злобно-холодный взгляд. В этом взгляде было что-то злобное, волчье-беспощадное. Это был взгляд безжалостного убийцы.
Поймав его взгляд, я содрогнулся от страха, а он, показав крепкие, прокуренные до желтизны зубы, лишь криво усмехнулся. Он понял - я испугался до смерти, я боюсь его, и от страха за себя и за брата у меня похолодело внутри живота.