Пепельная среда выпадала на 25 февраля а этом году. (карнавал в Рио начинается в пятницу перед Пепельной средой - первым днем Великого поста у католиков - , поскольку этот день связан с началом поста и последующей Пасхой, дата его прихода меняется год от года)
Так что 20-го февраля, в пятницу, с утра в городе было поразительно тихо. Никто не спешил вставать, никакие машины не покинули своих мест, казалось, что даже океан решил не тревожить жителей и старался сделать прибой потише.
Все будто замерло перед тем, как взорваться фонтаном эмоций и красок.
Слышен был только звон колоколов в сотнях соборов, призывающих верующих на пятничную молитву.
Зная, что сегодня с утра у него не будет пациентов, Эдвард отправился на охоту.
В окрестностях Рио много лесов. Но и много людей. Потому звери, которые могли бы насытить голод вампира-"вегетарианца", уходили все дальше и дальше, в настоящие джунгли. Так что на поиски ягуара ушло чуть больше времени, чем обычно.
Насытившись, Эдвард направился назад на обычной человеческой скорости. Дорогой он разглядывал деревья и орхидеи, которые буйно цвели этим летом (...Бразилия находится в Южном полушарии, так что в феврале там лето...) и размышлял о разном, но только о неприятном.
"Если так пойдет дальше, то придется переезжать... Этих кошек все меньше в округе... Когда же люди научатся относиться к природе по-человечески..."
Каждый месяц Эдвард делал довольно щедрый анонимный взнос в Фонд живой природы, который заявлял, что стремится увеличить популяцию диких животных в лесах Амазонии, но видимо никаких денег не хватает, чтобы с одной стороны утолить жажду воровитых чиновников, а с другой стороны усмирить темпы роста городов. Эдвард с горечью усмехнулся при мысли о том, что неплохо было бы сделать исключение в диете для некоторых представителей человеческой расы.
Но ему стало стыдно даже от одной такой мысли.
""Карлайл был бы не доволен мной,"- подумал он и немного прибавив скорости.
Через пару миль, добравшись до первых окраин города, он снова перешел на "ползанье", хотя это был быстрый человеческий шаг.
Предместье Рио гудело.
Сотни людей на улицах носились, как угорелые, в подготовке к карнавалу.
Прямо здесь устроили салоны визажа, танцовщиков гримировали и одевали в яркие костюмы. Иногда из одежды на них были только длинные яркие перья собранные за спиной веером, походящим на павлиний хвост.
Женщины приклеивали стразы на лица и на обнажаемые груди. Мужчины мазали тела маслом пачоли, от чего в воздухе стоял крепкий тошнотворный запах. Музыканты, пользовались последними моментами и репетировали свои партии.
И почти на каждой улице в окнах стояли телевизоры, по которым показывали репортажи о том, как к началу парада готовятся в разных частях Рио.
День выдался солнечным, потому Эдвард, оказавшись в городе выбрал самые тенистые и грязные улицы, надеясь, что занятые приготовлениями люди вообще не обратят на него внимание. Ну, а даже если кто и увидит сияющую в солнечных лучах кожу, решит, что это такой карнавальный раскрас. Да и шел он довольно быстро, не так просто его разглядывать.
Но у одного экрана, который из окна на первом этаже орал так, что заглушал репетицию барабанщиков, Эдвард остановился. Его внимание привлек сюжет с интервью короля Момо.
Мэр города вручал под аплодисменты собравшейся толпы, ключи от Рио этому толстяку. Простоватое на вид лицо, выдавали глаза. Эдвард прочитал целый спектр особенностей этого человека. От корысти до самопожертвования и от откровенной тупости до острого практичного ума.
"Ну и ну,"- подумал Эдвард,-"с таким и не знаешь как себя вести..."
Приглашение в ложу Момо лежало у него в кармане брюк, так что приходилось считаться с тем фактом, что ему придется о чем-то с ним говорить.
""Поговорим о погоде, как Элиза Дулиттл", ( героиня пьесы "Пигмалион" в отечественном варианте "Моя прекрасная леди"), - решил он и уже свернул в переулок, ведущий к его кабинету, где в небольшой комнатке за картонной стеной он устроил свое пространство для пережидания особенно солнечных дней. Как вдруг ясно почувствовал сильный запах. Никаких сомнений, здесь были новообращенные. Их жажда была такой сильной, что след оставался ярче, чем неоновые вывески на ночной улице.
Эдвард остановился и повертел головой во все стороны еще внимательней анализируя запахи вокруг. И вдруг, среди всего разнообразия он почуял, то чего никогда здесь не ждал бы.
"Мария..."- пронеслось в голове.
Но это почти невозможно! Все местные вампиры - ее враги. А Амазонки были готовы разорвать любого, кто по неосторожности просто заговорил бы в их присутствии о ней. При этом даже тихая и покладистая Сенна менялась в лице. Что уж говорить о Зафрине или Кашире..
И вдруг такое.
Вообще благодаря тому, что в этих местах довольно много людей Эдвард почти не встречался с другими сородичами обитавшими в окрестностях.
Когда он только приехал сюда, Зафрина прислала к нему гонца, молодую вампиршу, только что перешедшую границу возраста новообращенного. По ее лицу было видно, что сотни людей вокруг вызывали у нее сильную жажду, но девушка была явно настроена справиться с искушением и доказать Амазонкам, что способна быть помощницей их клана, а со временем стать его частью.
Послание было написано клинописью бразильских аборигенов, индейцев тути-гуарани. И в нем говорилось, что если Эдвард ее будет нарушать сложившихся традиций, он желанный гость в Рио. Что считать "сложившимися традициями" в послании не говорилось. Но можно было догадаться, что речь идет о границах территории охоты. Эдвард усмехнулся и попросил нижайше поблагодарить Зафрину и других Амазонок за послание, но сообщить, что Эдвард не охотиться на людей. Его цель здесь - лечить. И если когда-нибудь им понадобиться его помощь, он будет счастлив быть полезным. Такой ответ Амазонкам понравился и несколько месяцев они даже не показывались в окрестностях фавелы Гранда.
Появление сразу нескольких новообращенных да еще в сопровождении Марии не сулило ничего хорошего.