Скорее всего, ни я первый, ни я последний, кто задает ей подобный вопрос. Наверное, она уже осознала и приняла то, что у неё нет родителей. Она говорила о них с улыбкой и с любовью.
– Соболезную, – сказал я, не найдя в своей пустой голове слов получше.
В подобных ситуациях мне всегда было сложно подобрать подходящие слова. Заезженные фразы, которые люди обычно говорили в подобной ситуации, казались мне фальшивыми, напыщенными, неискренними. И прежде, чем в моей голове всплывали подходящие фразы, необходимость в искренности и в моих словах иссякала.
– Не знаю почему, но эта трагедия не вызывает у меня горьких слёз или затянутых депрессий. Я почти их не знала. Да, они были моими родителями, но единственное моё воспоминание, связанное с ними, укладывается в пару минут. Быть может, если бы мы были знакомы ближе, то мне было бы больнее. Меня воспитали дедушка и бабушка. Их утрату я буду переживать намного больнее, – сказала она, разглядывая рисунок на моём свитере.
– У меня тоже нет одного родителя, – заглатывая ком в горле, произнёс я.
Она ничего не сказала, лишь подняла глаза и посмотрела на меня понимающим взглядом.
– Моя мама умерла при родах. Воспоминаний с ней у меня нет. От неё не осталось даже фотографии. Отец сказал, что они сгорели в нашем старом доме. Обидно. Я даже не знаю, как она выглядела. Папа говорит, что я похож на неё…
– Значит, она была красивой, – полушепотом перебила меня Арина.
– Спасибо, – продолжил я, – и, имея живого отца, я всё равно рос с чужими людьми. Меня вырастили родители Игоря. Они заменили мне родных, и у них это получилось весьма неплохо. Они чудесные, но мне было обидно, что мой папа не занимается мной.
– А почему твой папа не воспитывал тебя? – осторожно спросила она.
– Он без конца занят своей работой. Бизнес. Ему было не до меня, – иронично улыбнулся я. – Мне рассказывали, что в детстве я сбегал из дома и ходил по ночным улицам, искал маму.
Арина, не говоря ни слова, прильнула к моей груди и крепко обняла меня. Её тонюсенькие ручки обвились вокруг моей спины. От неё приятно пахло уставшими после тяжелого дня розами, накинувшими на себя мужской шерстяной свитер.
Я тоже обнял её и притянул к себе, вдыхая глубже её запах. Я хотел запомнить её запах. Хотел сохранить в себе все нотки и тона. Мне захотелось, чтобы этот момент никогда не прекращался. Нежность и зимний уют в сумерках.
Глава 4
Проснувшись поздно ночью, я почувствовал что-то мягкое и тёплое под своей рукой. Арина. Она свернулась калачиком у моей груди, прижав к себе мою руку. Её волосы огненно-рыжими волнами раскиданы по подушке. А длинные пышные ресницы подрагивали во сне. Видимо, ей снится что-то страшное.
Я обхватил её обеими руками и притянул ближе к себе. В мои ноздри снова влился аромат нежных роз. Хоть в комнате и было жарко, она всё равно плотнее укуталась одеялом, пряча свой маленький носик. Она что-то пробубнила во сне, и на моём лице невольно всплыла улыбка.
Такая маленькая, беспомощная и хрупкая, будто только что срезанная роза. Надеюсь, она видит во мне не только друга и товарища. Я надеюсь на что-то большее, чем просто дружба. Надеюсь…
Вдруг откуда-то из глубины дома раздался дикий вой, заставляющий всё моё нутро сжиматься от страха. По неизвестной мне причине по спине градом прокатился холодный пот, а волосы на руках встали дыбом. То был не просто вой ветра, не вой одного из моих друзей, собравшегося над всеми подшутить. Это был волчий вой полный ужаса и ненависти. Вой одного из моих сородичей, призывающий проснуться некую силу, спящую внутри наших тел.
Казалось, каждая клетка моего организма завибрировала, слыша страшный воинственный клич, призывающий всю скрытую ненависть пробудиться. Волк внутри меня вскочил и приготовился броситься в атаку. Никогда прежде я не чувствовал в себе его присутствие настолько явственно, как сейчас. В ту минуту, когда дом завибрировал от низкого наполненного отчаянием воя, волк во мне стал настоящим, живым, таким же владельцем моего тела, как и я. Впервые мне стало страшно за свой разум, который, как оказалось, не один в этом теле.
– Что это? – вскочила на ноги Арина.
Её зеленые глаза спрятались за чёрными испуганными зрачками. Она оглядывалась по сторонам, но всё никак не могла понять происходящего.
– Я не знаю! – вскрикнул я от боли и скатился на пол.