– Да ладно тебе, оставайся.
Покачав головой, я вернулась к подруге.
– Пошли ужинать!
Пожалуй, в глаза сейчас ей лучше не смотреть. Про зомби я больше не вспоминала, но мыслями по-прежнему была очень далеко. Голова так и гудела: привычное немое оцепенение не возвращалось и с каждой минутой становилось все тревожнее.
– О чем ты только думала?! – не выдержала Джесс. – Какие-то незнакомые парни… Могли ока заться настоящими психопатами!
Я пожала плечами, надеясь, что она сменит тему.
– Мне показалось, что одного из них я где-то видела.
– Белла Свон, ты такая странная!.. Я совсем тебя не знаю!
– Извини…
Ну что тут еще скажешь?
Мы молча шли к «Макдоналдсу». Похоже, Джесс жалеет, что пошла пешком: гамбургеры можно было заказать прямо в машину, а окончания «культурной программы» она ждет еще больше, чем вначале я.
Во время ужина я несколько раз пыталась завести разговор, но Джесс упорно молчала. Видимо, сильно обиделась.
Когда мы наконец сели в машину, она поймала любимую станцию и прибавила громкость, наверное, чтобы я не докучала.
Что же, на этот раз отрешиться от музыки оказалось нетрудно. Привычная апатия исчезла, и на душе было слишком тревожно, чтобы вслушиваться в текст песен.
Я ждала, когда вернутся боль и оцепенение. Ведь боль обязательно вернется… Я нарушила свои личные правила и, вместо того чтобы бороться с воспоминаниями, шагнула к ним в объятия. А еще слышала голос, причем отчетливо… Даром мне это не пройдет, можно не сомневаться. И спасительную дымку не вернешь, а ведь в ней я была как в вате. Сейчас все чувства так обострены, что становится страшно.
Зато каждой клеточкой тела я чувствовала облегчение.
Конечно, я старалась не думать о нем, но и забывать совершенно не хотелось. Ночами, когда усталость и постоянная бессонница подрывали самооборону, я боялась, что воспоминания стираются. Вдруг моя память действительно сито, и в один прекрасный день я не смогу вспомнить оттенок его глаз, бархатистую гладкость кожи, тембр голоса… Думать об этом нельзя, а помнить нужно.
Для того чтобы жить, мне достаточно верить в то, что он существует. Остальное вполне можно вынести. Главное, чтобы на свете был он.
Поэтому я и застряла в Форксе, поэтому и взбеленилась, когда Чарли пригрозил отправить во Флориду. Если честно, это ничего не изменит: в наш город никто не возвращается. Но вдруг в Джексон-вилле или в любом другом месте, ярком и незнакомом, воспоминания обернутся заурядной сказкой? Там, где ничто не напоминает о его существовании, уверенность может ослабнуть, а я… я этого не переживу.
Помнить нельзя, забывать страшно – рамки довольно узкие.
Я удивилась, когда Джессика притормозила возле моего дома. Обратная дорога показалась совсем короткой, но, как бы то ни было, я и не предполагала, что подруга сможет столько выдержать без единого слова.
– Спасибо, что поехала со мной, Джесс, – прого ворила я, открывая дверцу. – Было очень… весело.
Надеюсь, «весело» – подходящее слово!
– Угу, – промычала девушка.
– Извини за то, что случилось… после кино.
– Все в порядке, – буркнула она, не сводя глаз с лобового стекла.
– Тогда до понедельника?
– Да, пока.
Видимо, ничего уже не исправишь…
Я захлопнула дверцу, и Джесс, ни разу не оглянувшись, укатила прочь.
Не успев зайти в дом, я тотчас забыла о ее существовании.
Чарли ждал в гостиной: руки скрещены на груди, настрой воинственный.
– Привет, папа! – рассеянно проговорила я и, шмыгнув мимо, поднялась по лестнице. Лучше спрятаться, прежде чем наступит возмездие.
– Где была? – требовательно сказал отец.
Я удивленно на него посмотрела:
– Мы с Джессикой ездили на фильм в Порт-Анжелес.
– Хм-м…
– Что-то не так?
Вглядевшись в мое лицо, папа удивился, будто заметил что-то неожиданное.
– Да нет… Хорошо повеселились?
– Не то слово! Смотрели, как зомби пожирают людей. Очень весело!
Чарли прищурился.
– Спокойной ночи, папа.
Сообразив, что опасность миновала, я поспешила к себе в комнату и уже через несколько минут пластом лежала на кровати – вернулась боль.
Ощущение, будто в груди сверлят огромную дыру, вырезают жизненно важные органы, оставляя глубокие раны, края которых потом долго пульсируют и кровоточат. Естественно, холодным рассудком я понимала: с легкими все в порядке, однако хватала ртом воздух, а голова кружилась, будто отчаянные попытки ни к чему не приводили. Сердце, наверное, тоже билось нормально, но пульса я не ощущала, а руки посинели от холода. Свернувшись калачиком, я обхватила колени руками, – казалось, так меня не разорвет от боли.
Куда девалось мое бесчувствие? Оцепенение?
И все-таки я поняла, что смогу выжить: боль чувствовалась с невероятной остротой – леденящая пустота растекалась из груди, посылая жуткие импульсы по всему телу, – но это было вполне терпимо. Я справлюсь. Это не та боль, что утихает со временем; скорее, я стану сильнее и приспособлюсь.
Случившееся сегодня – зомби, адреналин, галлюцинации – заставило меня проснуться.
Впервые за долгое время я не знала, чего ждать от наступающего дня.
Глава пятая
Клятвопреступница
Белла, можешь идти домой, – предложил Майк, глядя не на меня, а куда-то вдаль. Интересно, давно он так сидит?
В магазине Ньютонов затишье: всего два покупателя, судя по разговору – заядлые походники. Майк целый час обсуждал с ними плюсы и минусы легковесной экипировки. Но вместо того чтобы перейти к ценам, мужчины принялись потчевать друг друга охотничьими байками, да так увлеченно, что мой приятель ретировался.