ло оставаться только слушателем. Возникало непреодолимое желание испробовать на себе, в своем опыте все то, о чем он говорил. Маросейский приход, единодушный в исповедничестве Свято-Даниилову монастырю, один из немногих в Москве сохранил верность патриарху Тихону в годы, когда шла борьба с живоцерковниками. Тогда как в основном приходское духовенство, привыкшее до революции к беспрекословному повиновению власть предержащим, хотя в большинстве своем не принадлежало к числу идеологов «Живой Церкви», все же не сумело разобраться в создавшейся ситуации и подчинилось Высшему Церковному Управлению, прекратив поминовение заключенного Патриарха. Формально Даниловский монастырь, как и Свято-Николаевский приход на Маросейке были как бы в расколе. Но в расколе с кем? - С отступниками. И теперь, по прошествии лет, отцы те признаны и почитаются святыми исповедниками Христовыми. Отец Сергий, как и его папа святой праведный Алексей, всей душой чувствовал и понимал, что Церковь есть Тело Христово и источник освящения и спасения. Она со всеми своими таинствами и Богослужением свята во веки. Знал, что надо не «обновлять» Церковь, а идти к ней и учиться у нее, пользоваться ее таинствами для своей духовной жизни, становиться ее членами через покаяние и Святое Причащение для «обновления в себе образа святого Божия». В существе своем Церковь свята и непорочна и не нуждается в искусственном оживлении или обновлении от людей. Простой народ не принял обновленчества. Захваченные живоцерковниками храмы пустовали, а храм святителя Николая, как и храмы Свято-Данииловой обители, полнился верующими. Отец Сергий - вместе с даниловскими исповедниками и иными верными Христу и твердыми в своей вере - не принял и Декларации митрополита Сергия (Страгородского). Он считал, что нельзя вносить богоборческую политику в церковную жизнь, не принимал церковной молитвы за безбожников и богоборцев. Сейчас легко об этом говорить, но очень не легко было тогда: многие церковные люди осуждали отца Сергия, считали его бунтарем. Он же говорил смиренно: «Я не могу по-другому». В апреле-мае 1928 года он совершил поездку в село Холмищи к последнему Оптинскому старцу отцу Нектарию (Тихонову). Отец Нектарий высказал пожелание, чтобы отец Сергий был около него в час смерти и отпел его. Он сказал отцу Сергию: "О Вас не беспокоюсь". На отпевание старца приехало много мирян и священников. Отпевание возглавлял отец Сергий Мечев. В благочестивой памяти сохранились слова старца Нектария, предвидевшего мученический подвиг отца Сергия, сказанные им одной из своих духовных дочерей. Вот они: «Ты знала отца Алексея? Его знала вся Москва, а отца Сергия пока знает только пол-Москвы. Но он будет больше отца». 29 октября 1929 года отец Сергий был арестован вместе с двумя священниками (отцом Константином Ровинским и иеромонахом Саввой) и несколькими алтарниками Маросейского храма. Они были заключены в Бутырскую тюрьму. Обвинение при аресте: "антисоветская деятельность". Всего по делу проходило девять человек из маросейского прихода. По материалам дела, отец Сергий в 1919-20 годах создал антисоветскую группу "Духовных детей". 20 ноября Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ он был обвинен по групповому "делу группы "Духовные дети" о. Сергия Мечева (Москва, 1929 г.)" в "антисоветской деятельности". Приговор: 3 года ссылки в Северный край. Находясь во второй раз в Бутырках, отец Сергий снова молился, чтобы Господь показал ему правильный путь. И - как знак свыше - просил отправить его из Москвы в день памяти очень чтимого им исповедника - преподобного Феодора Студита. Обстоятельства так и сложились. 24 ноября вечерним поездом он с другими арестантами был отправлен этапом через ПП ОГПУ в Архангельск. С 26 ноября - в Архангельске. Ему удалось устроиться на квартире духовной дочери К.Т. Через какое-то время, уже в 1930 году, он получил назначение в город Кадников, близ станции Сухона Северной железной дороги в Вологодской области. Устроился жить у церковной старосты А.К. Шоминой. Каждый день неуклонно в те часы, когда совершалось Богослужение в Москве на Маросейке, отец Сергий служил у себя вечерню и утреню, а утром часы и обедницу. Когда было возможно, его навещали родные: старшие дети и кто-то с ними. Матушка приезжала только во время отпуска, так как должна была работать. Приезжали изредка и духовные чада (чтобы не привлекать внимания - в вечерние часы). Отец Сергий писал письма духовным детям, отвечал на их письма и посылал письма, для осторожности, с оказией. Кроме того, написал пять писем общих к своим духовным детям, в которых видна его любовь к ним, желание поддержать, утешить. В одном из них говорил: "Суд Божий совершается над Церковью Русской. Не случайно отнимается от нас видимая сторона Христианства. Господь наказует нас за грехи наши и этим ведет к очищению. Особые скорби, небывалые напасти - удел наших дней. В покаянном преодолении их - смысл нашей жизни". Тем временем, последней службой в маросейском храме была литургия в день Благовещения в 1932 году. Единственный священник храма иеромонах Александр (Ильин) по дороге из церкви был арестован, осужден и сослан в Нарым. Храм стали ломать изнутри, лишь чудотворную Федоровскую икону Божией Матери вынесла и сохранила Мария Николаевна Соколова. Матушка Евфросиния Николаевна, на руках у которой осталось четверо детей, выбивалась из сил... В 1932 году ее тоже арестовали, дали три года ссылки. Сослана она была также в Кадников, но вместе с отцом Сергием ей удалось там отбыть лишь незначительную часть срока. Их детей, в возрасте от шести с половиной до двенадцати лет, полагалось направить на перевоспитание в детские дома. Младший неженатый брат Евфросинии Николаевны Глеб Николаевич после ее ареста без промедления перешел жить к детям в уплотненную, ставшую коммунальной, квартиру отца Алексия и взял над ними опеку. 8 марта 1933 года в Вологде арестовали многих ссыльных священников, не работавших на советской службе, в их числе и отца Сергия. Заключили в Вологодскую тюрьму. Было возбуждено дело об антиколхозной агитации среди населения местных деревень, хотя отец Сергий никогда ни по каким деревням не ходил и не общался с местным населением. Он был обвинен по групповому "делу Чельцова П.А., Мечева С.А. и др., г. Кадников, 1933 г." в "антиколхозной агитации". Приговор: 5 лет исправительно-трудовых лагерей. С конца августа 1933 года отец Сергий - на лесопильном заводе на Кубенском озере в Вологодской области. Затем - в исправительно-трудовом лагере на реке Шелексе на станции Плесецкая Архангельской области. Он был на общих, очень тяжелых работах. Приходилось сильно голодать, так как постоянно обкрадывали уголовники. Болел там гриппом и сильно ослаб. При встрече с духовной дочерью сказал: "Я совсем болен. Голова так устала. Ты знаешь, я всегда был быстрый, не мог видеть, когда что-нибудь делают медленно, а теперь сам и хочу скорей, и не могу. Куда бы ни пошли, я иду всегда самый последний". Вскоре, по хлопотам духовных чад, через "Красный крест" отца Сергия в качестве фельдшера перевели на некоторое время в Архангельск. Пробыв там очень недолго, он был назначен в новый этап, в лагерь в поселке Усть-Пинеге Архангельской области. Сначала работал в совхозе на медпункте, а потом был переведен на общие работы. Отец Сергий был страшно переутомлен, изголодался. В 1934-35 годах был в Свирлаге, в Лодейнопольском районе Ленинградской области. Отец Сергий работал фельдшером, но условия были тяжелые. В лагере было много уголовников. Они его дочиста обкрадывали. Батюшка ходил в легком плаще, был обут на босу ногу. На некоторое время приехала матушка Евфросиния Николаевна с детьми, но отец Сергий очень переживал, боялся за них и скоро отправил назад. Со Свири его перевели на строительство Рыбинской плотины - станция Переборы Ярославской области. Там отец Сергий был до конца срока. Этот перевод не только улучшил его бытовые условия, он получил и моральную поддержку, так как в нескольких километрах от него жила высланная из Москвы семья его духовных детей. Летом 1936 года неподалеку поселилась его супруга с детьми, и отец Сергий приходил к ним почти каждый день. В 1937 году закончился срок заключения. Евфросиния Николаевна с детьми уже жила в Москве, но отцу Сергию туда возвращаться было запрещено, и он устроился работать в городе Калинине (ныне Тверь). В 1937-40 годах протоиерей Сергий трудился фельдшером в кабинете "ухо, горло, нос" в одной из поликлиник Калинина. В 1938-м матушка сняла дачу под Калининым. Отец Сергий в это время никак не проявлял себя перед внешними и перед церковными властями, он остался при прежних своих убеждениях и искал общения с каким-либо единомысленным ему епископом. Такие еще были, но все они находились или в далеких ссылках, или в лагерях. И все же Господь даровал отцу Сергию знакомство с одним из Своих достойных архиереев: в этот период Батюшка сошелся с епископом Мануилом (Лемешевским). Он пригласил Владыку для тайного рукоположения некоторых из своих духовных чад в священники для продолжения «катакомбного» церковного предстояния Богу. Чад тех собирался было рукоположить епископ Афанасий (Сахаров), но был арестован. И вот епископ Мануил рукоположил. (Здесь, в скобках, мы вынуждены сделать отступление. Люди, живущие духовной жизнью, хорошо знают, что не бывает добрых дел без искушений, бе