ие церковные торжества... Данилов монастырь был как бы тот маяк, на который взирали все те, кому была дорога истина. Вот почему, если какого-то иерарха или духовное лицо принимал Данилов монастырь в свое молитвенное общение, то лицо в глазах народа православного становилось достойным доверия, и наоборот...» 4 ноября 1927 года мнение даниловских святителей выразил епископ Марк (Новоселов): «Послание митрополита Сергия и его Синода не бросило ли возглавляемую им церковную организацию в омерзительные, прелюбодейные объятия атеистической, богохульной и христоборной (анти-Христовой) власти (разнообразные эпитеты, прилагаемые мною к советской власти, я употребляю не в ругательном, а в существенном, строго определенном смысле) и не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви? Заметьте: изошло это послание от законной, канонической, по-видимому православной иерархии; главные положения послания опираются на тексты (правда, иногда не без искажения их: см. лжетолкование на 1 Тим. 2, 1-2) Священного Писания и на, как будто однородный с настоящим, опыт древней Церкви. При исполняющем обязанности Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии имеется Синод из законных иерархов (правда, большей частью "подмоченных", то есть весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и прочной ориентацией на безбожное ГПУ - да и не этим одним); имя митрополита Сергия произносится всеми как имя действительного кормчего Русской Церкви, но - увы! - имя это является фальшивой монетой, так как фактически распорядителем судеб Русской Церкви и ее епископов, как гонимых, так и протежируемых, то есть милуемых и поставляемых на кафедры (последнее особенно печально!) является нынешний "обер-прокурор" Православной Русской Церкви Евгений Александрович Тучков. Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее - орудием чудовищного замысла - осоюзить Христа с Велиаром». После издания митрополитом Сергием Декларации 1927 года епископ Димитрий (Любимов) поехал к нему в Москву во главе большой делегации Петроградского духовенства и мирян. На коленях, от лица еще пяти епископов и митрополита Иосифа (Петровых) умолял владыку Сергия отозвать Декларацию. Но убедился, что тот издал ее добровольно и отзывать не собирается. Архиепископ Серафим (Самойлович) послал митрополиту Сергию горячее письмо с увещанием исправить церковные нестроения, вызванные изданием Декларации и основанной на ней церковной политикой. Из письма видно, как доброжелательно и сочувственно относился он к самому митрополиту: "Дорогой Владыка, я представляю, как Вы должны страдать! Почему же Вы, испытывая эти страдания сами, не желаете облегчить их тем, которые в свое время доверились Вам". При этом владыка Серафим свидетельствовал то, что Декларация лишает страдальцев за веру духовно-нравственного оправдания. Святитель Христов взывал к отступившему собрату: «Проявите мужество, сознайтесь в своей роковой ошибке и, если невозможно Вам издать новую декларацию, то для блага мира церковного передайте власть и права заместительства другому». Митрополит Сергий понимал свою слабость. Он написал письмо, в котором умолял "сохранить общение с нами, потерпев еще немного нашим немощам". 11 апреля 1928 года архиепископ Серафим был уволен митрополитом Сергием и его Синодом от управления Угличским викариатством. 30 мая 1928 года ими же был запрещен в служении. Вместе с запрещением в священнослужении владыке Серафиму был предложен белый митрополичий клобук и любая епархия, только прими он назначение, но он ответил, что предпочитает страдать за Церковь. Владыка Серафим подчинился запрещению - он не желал раскола. Архиепископы Пахомий и Аверкий (Кедровы) составили послание, в котором также прозвучала критика политики митрополита Сергия: «Митрополит Сергий является полным рабом, послушным орудием в руках известных нам... советских учреждений и утратил вполне свой морально-церковный авторитет... Словом, такого унижения и оплевания Святая Церковь еще не переживала. Святая Церковь может быть подвергнута внешним бедствиям: гонениям и стеснениям, но отказаться от своей духовной свободы и достоинства не может, напротив, в бедствиях она еще более внутренне просветляется и непрестанно обновляется (см.: 2 Кор. 4, 16). Таков закон духовной жизни и отдельного христианина, и всей Церкви Христовой, почему узы и скорби мы понимаем как милость Божию, ибо увенчивает за них Господь верных Своих рабов (см.: 2 Кор. 4, 17). Но на унижение Святой Церкви, на попрание ее внутренней свободы Церковь никогда не согласиться. Нельзя свободу Церкви и ее достоинство предавать на попрание, «чтобы не быть гонимым за крест Христов» (Гал. 6, 12) - по слову апостола. Легализация, которую стараются проводить митр. Сергий и его Синод, является совершенно неприемлемой и невозможной, потому что она... противна природе Церкви, противна разуму, ибо стремится соединить несовместимое... В церковном отношении она преступна, ибо продает свободу внутренней жизни Церкви и кощунственно унижает ее святость и достоинство... Новая церковная политика митр. Сергия вызывает великое смущение и соблазн в церковном народе и вообще у большинства верующих, от иерархов до мирян. Сердце доброго пастыря, естественно, сжимается от нестерпимой скорби при виде этой потрясающей картины великого церковного разорения, наполовину произведенного рукою Предстоятеля Церкви. Не нужно нам таких реформ церковных. Лучше мы все вновь и вновь пойдем в узы и изгнание, лишь бы сохранить души вверенного нам народа Божия. Ибо все дадим великий ответ за погибель чад своих... Если же временный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя будет упорствовать в своей затее и не освободит своего поста, то мы уйдем от него всею Церковью. Если же митр. Сергий преслушает голос Церкви, будет упорствовать в своей политике и претендовать на власть первоиерарха, тогда он, конечно, окажется церковным бесчинником и отщепенцем». После получения сведений о Декларации 1927 года митрополита Сергия епископ Дамаскин (Цедрик) написал в апреле 1928-го: "Для меня стало ясно, что перешагнули через черту допустимого". По возвращении из ссылки, 11 декабря 1928 года, он имел продолжительную беседу с митрополитом Сергием, чтобы лично узнать причины, побудившие того на подписание Декларации. Епископ Дамаскин не был удовлетворен ответом митрополита, что "Декларация полезна для Церкви, поскольку легализует ее положение в государстве". Владыка обратился к митрополиту Сергию с резким посланием, обличая его призыв выражать «благодарность к советскому правительству за... внимание к духовным нуждам православного населения»: «За что благодарить? - Вопрошал Святитель. - За неисчислимые страдания последних лет? За храмы, попираемые отступниками? За то, что погасла лампада преподобного Сергия? За то, что драгоценные для миллионов верующих останки преподобного Серафима, а еще ранее - останки святых Феодосия, Митрофана, Тихона и Иоасафа подверглись неимоверному кощунству? За то, что замолчали колокола Кремля? За кровь митрополита Вениамина и других убиенных? За что?» В мае 1929 года епископ Дамаскин обратился к митрополиту Сергию с письмом, в котором обвинил его в том, что принятие его Декларации означает отказ от достоинства и внутренней свободы Церкви. Епископ Дамаскин призвал митрополита Сергия "далеко отшвырнуть от себя Декларацию, раз она производит такое возмущение среди верующих, раз она вызвала уже такие разделения". По мнению епископа Дамаскина, митрополит Сергий не имел канонических прав на издание Декларации без согласия епископата и благословения Патриаршего Местоблюстителя. Советские власти предлагали митрополиту Петру освобождение при условии санкционирования им всех распоряжений митрополита Сергия, но он категорически отказался от этого, предпочитая влачить свою жизнь в ссылке, в нужде, холоде и голоде, чем поступиться архиерейской совестью. Летом 1929 года епископ Дамаскин передал сосланному митрополиту Петру письмо, в котором сообщал ему о новых нестроениях в Церкви, связанных с появлением Декларации митрополита Сергия, и просил ответов на разные вопросы церковной жизни, в том числе и о границах полномочий митрополита Сергия. Вместе со своим письмом епископ Дамаскин передал Местоблюстителю и копии критических писем митрополита Кирилла (Смирнова) к митрополиту Сергию, и также письма других архиереев с критикой Декларации. Ознакомившись с представленными ему документами, с текстом Декларации, в котором митрополитом Сергием было заявлено: «Нам нужно не на словах, а на деле [курсив - ВМ] показать, что верными гражданами советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его»; митрополит Петр в декабре 1929 года направил своему Заместителю письмо, в котором были такие строки: "Мне сообщают о тяжелых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью.