де всего нужно хорошо уяснить то обстоятельство, что для Церкви Христовой не может быть большего зла, чем раскол. Никакие гонения и насилия не могут нанести Церкви такой раны, как раскол. Раскол - это вечно ноющая, вечно мучащая Церковь рана. И горе тому, кто ее наносит Телу Христову. Недаром святые Отцы говорили, что грех раскола не смывается даже мученической кровью. Мы должны стоять на страже чистого Православия и прилагать все возможные меры любви и обращения к совести тех, кто сознательно или бессознательно ведет Российскую Церковь к новому расколу. Епископы, видя нарушение духа и буквы канонов, в одиночку или группами должны послать свои протесты митрополиту Сергию, моля его свернуть с неправого пути. Какую же роль во всем этом должны нести священники и верующий народ? Судить и запрещать архипастырей они не могут; не могут они также без епископов отходить от епископата. Но это не значит, что они должны бездействовать. Как воины совместно с вождем, так все (вместе с епископами) должны бороться за Истину и защищать ее. Как разведчики на войне не дают покоя своим начальникам, но, приходя из разных мест разведки, сообщают им об опасности, так и верующие, пока не пройдет опасность для Церкви, должны возбуждать в своих пастырях дух ревности, бодрствования и стойкости и всячески (духовно и материально) поддерживать их, дабы те безболезненно и право правили слово Истины. Молитесь же..." Епископ Красноярский Амфилохий (Скворцов) счел, что формула безусловного поминания властей является лицемерием по отношению к безбожникам и гонителям. Он предложил иную формулу поминовения: "Еще молимся о стране нашей и о властех ея, да обратит Господь их к истинному познанию святыя веры и обратит на путь покаяния". Митрополит Сергий не принял эту формулировку и предложил Владыке подать прошение об увольнении за штат, но не выставлять настоящую причину разногласий, так как это для епископа будет небезопасно, а написать прошение об увольнении по состоянию здоровья. И хотя Владыка в тот момент был совершенно здоров, он принял предложение митрополита и с этой формулировкой был уволен на покой. Он примкнул к архиереям-даниловцам. Был известен как бесстрашный обличитель политического курса митрополита Сергия. Пользовался всеобщей народной любовью. Произносил такие смелые проповеди против безбожия и богоборства власти, что народ ждал ареста Владыки каждую минуту. И одна женщина воскликнула на самой проповеди: "Да разве можно так?! Вот и арестуют Вас!.." - Он здесь же ответил ей: "Только так и надо, Екатерина!.." Крайне мужественный и самоотверженный был иерарх... В начале 1928 года епископ Павел (Кратиров) писал: "Митрополит Сергий не лично от себя и своего Синода, но от имени всей Православной Соборной Церкви поклонился человекобогу, говорящему гордо и богохульно... Я, грешник, думаю, что таких церковных деятелей нужно назвать не только еретиками и раскольниками, но и богоотступниками. Ведь митрополит Сергий вводит в церковное Богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества, естественным последствием которой явилась церковная смута и раскол... Тем, кто поплелся за митрополитом Сергием, возвращение на путь истины - задача трудная, сопряженная с немалыми скорбями и лишениями. Сергиевскую молитву (о властях и воинстве) свободно можно перефразировать так: "О благополучном пребывании богоотступления, Господу помолимся", или: "О искоренении Христовой веры, Господу помолимся". В мае 1928 года владыка Серафим (Самойлович) подписал так называемое «компромиссное заявление» митрополиту Сергию, в котором говорилось: «Принципиально власть Вашу как Заместителя не отрицаем. Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте, исполнять не могли и не можем». Владыка Серафим присутствовал на литургии, где поминалось имя митрополита Сергия. Однако вскоре написал: «Я прошел через великое горнило и испытаний, и искушений. Только к празднику Р[ождества] Хр[истова] получил полное духовное умиротворение, окончательно выравнивается наше делание и становится определеннее и политика м[итрополита] С[ергия], и наше противление этому новообновленцу. Мне кажется, пора уже сказать свое слово и отмежеваться от м[итрополита] С[ергия], ибо мы своим именем смущаем слабых и немощных, а людям, сожженным в своей совести, даем повод говорить о силе их политики и незыблемости их положения». Епископу Серафиму (Звездинскому) в ОГПУ предложили: «Кого будем вам посылать для посвящения - посвящайте. Поезжайте, управляйте епархией. Побывайте у митрополита Сергия, приходите, договоримся и поедете». - «Я монах, при посвящении во епископы давал обет управлять по каноническим правилам», - сказал епископ Серафим. - «Тогда в 24 часа выезжайте из Москвы подальше». Владыка Серафим подал прошение митрополиту Сергию об увольнении за штат. С 1927 года состоял в скрытой оппозиции к митрополиту Сергию, тщившемуся угодить безбожникам. Не принимал назначений и не выступал на общественных Богослужениях. Владыка Серафим обладал непоколебимостью младенческой веры, силой духа, бескомпромиссностью. Непримирим был к обновленческому расколу, к служителям так называемой "живой церкви". Но и к политическому курсу митрополита Сергия относился строго. Не учиняя раскола, он принадлежал к непоминающим митрополита Сергия за литургией и воздерживался от совместного участия в молитве с "сергианами". "Се путь архиерейский, Архиереем Великим указанный и проложенный!" - Говаривал Владыка, шествуя путем крестным. Епископ Парфений (Брянских) также находился в оппозиции к митрополиту Сергию. Он был одним из руководителей Даниловского братства, вел переписку с митрополитом Кириллом (Смирновым), тайно совершал Богослужения и окормлял многочисленных духовных чад - служил в Данииловом монастыре на полулегальном положении. Не мог принять декларации и архиепископ Иларион (Троицкий), но и раскола не желал. В Соловецком лагере, где он содержался, были недостаточные и противоречивые сведения о происходившем. Владыка надеялся на соборное разрешение этого вопроса и на то, что эти уступки безбожникам временного характера. Итак, Даниловские святители, даниловская братия не признали Декларации 1927 года, были в оппозиции к заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому), но при этом они были против раскола. Духовник Данилова монастыря архимандрит Георгий (Лавров) призывал избежать раскола. Раскола и не случилось. Понимание общей позиции даниловцев можно найти в словах епископа Марка (Новоселова), духовного сына архиепископа Феодора. На вопрос, как быть прихожанам, если не останется священников старого посвящения, Владыка ответил: "Не надо создавать новый раскол. У нас единая Церковь, внутри которой ведется борьба. Если никого не останется - идите с ними, только не забывайте крови мучеников и пронесите свидетельство до будущего Церковного Собора, который нас рассудит, если только не кончится история и не рассудит уже Сам Господь". Издание составленной в ГПУ Декларации митрополита Сергия о признании последним советской власти и подчинение ей дало богоборцам новый повод для арестов. Процедура арестов не поминавших митрополита Сергия описывается у епископа Дамаскина (Цедрик) в его письме к митрополиту Сергию и у других исповедников следующим образом: к епископу или священнику являлись сотрудники ГПУ и задавали один только вопрос: "Как Вы относитесь к Декларации митрополита Сергия"? Или: "Поминаете ли Вы митрополита Сергия"? Если ответ давался отрицательный, следовала следующая формулировка обвинения: "Вы не поминаете митрополита Сергия потому, что не признаете его Декларации. А раз Вы не признаете его Декларации - Вы контрреволюционер"! Епископ арестовывался и уже мог быть судим и приговорен к расстрелу за "контрреволюционную деятельность". Свято-Даниилов монастырь был закрыт христоборцами в 1930 году. (Официально монастырь был закрыт еще в 1919 году; до 1930 года числился у властей как Даниловская община.) Но на этом его история не закончилась. Когда даниловская прихожанка по имени Мария шла вдоль стен опустевшей обители, смотрела на соборы и плакала, вдруг видит наяву - идут ей навстречу благоверный князь Даниил и преподобный Сергий Радонежский. Подошли. Князь Даниил кладет ей свою руку на плечо и говорит: «Что ты плачешь? Не плачь, я же вам сказал: Аз есмь с вами и никтоже на вы». Многих из братии даниловской ждали еще впереди венцы мученические и исповеднические. А саму обитель после десятилетий разорения и запустения ждало новое возобновление, и далее - даст Бог - и процветание. 12. Всероссийское даниловское братство. Николай Васильевич Гоголь. Выдающийся русский православный политик и мыслитель, гениальный писатель. Монастырь князя Даниила принял его останки в 1852 году. В монастыре князя Даниила 31 мая 1931 года были явлены его нетленные мощи. Однажды Николай Васильевич написал своему близкому другу графу А.П. Толстому, чьи устремления, как и его собственные, были направлены к монашеству (это письмо под названием «Нужно проездиться по России» вошло в «Выбранные места из переписки с друзьями»): «Нет выше званья, как монашеское, и да сподобит нас Бог надеть когда-нибудь про