— Ну, Андрей Василич, это твоя простреленная нога говорит, — возразил Зильберман. — Нет у нас в УК такой меры, как лишение жен!
— А что, в принципе рациональное зерно в этом есть. Я не про лишение жен, конечно, — включился в дискуссию нарком науки Жердев. — Пусть сидят в лагере, а в рабочее время под конвоем ходят на завод. Территория спецзавода у нас закрытая и охраняется. А для сохранения демографии, приводить к ним жен на свидание на одну ночь раз в месяц. А кто будет дисциплину нарушать, тех лишать свиданий. Очень серьезное наказание будет, мне кажется. И хороший рычаг воздействия на заключенных появится.
— Лишить их всех должностей, наград и званий, перевести всех в рядовые рабочие, и гражданскую категорию снизить до бпг! — развил предложение Сокольского и Жердева начальник Генштаба Веденев.
— Ну, для рядовых участников мятежа такие меры наказания можно и принять, лет, скажем, на пять. В случае добросовестной работы, в качестве меры поощрения, можно будет им срок заключения сокращать. Будут перед ними и пряник и кнут висеть! — одобрил Предсовнаркома. — А вот что будем делать с их руководством, с членами бюро фракции?
— А можно им больший срок заключения дать: лет семь или восемь. И гражданскую категорию им снизить до "подданный". Начисленную заключенным зарплату перечислять женам. А зарплата у них в разы упадет, вследствие снижения гражданской категории, так что, жены их пилить при каждом свидании будут, — снова включился Зильберман.
— А вот это здорово! Зарплата у них сравняется с рабочими — туземцами. На еду — одежду женам и детям хватит. Но, по сравнению с другими мартийцами их семьи станут совсем бедными. Мощнейший моральный фактор воздействия на мятежников через их жен будет! Никакие замполиты не сравнятся! — заключил Веденев.
— Кстати, о замполитах! Все же, налицо сильнейший провал политико-воспитательной работы нашей партии и комсомола. Недооценили мы все влияние идей даравовцев! Да и НКВД все прозевало! — поставил новые вопросы нарком внешторга Зильберман.
— Идеи Дарав — это, практически, военный коммунизм. Может быть, мы зря Республику назвали "коммунистической"? Все же, мы сейчас социализм строим! И в ближайшей исторической перспективе будем это дело продолжать. Сейчас у нас частный сектор в экономике постоянно усиливается. Может, нам следует именовать Республику социалистической? Ведь и СССР в старом мире именовался социалистическим, а не коммунистическим! Тогда и соблазна вводить коммунизм у левых уклонистов не будет, — поднял стратегическую проблему Мещерский.
Все озадаченно замолчали.
— Умеешь ты озадачить, Николай Иосифович! — Первым пришел в себя Сокольский. — "Коммунистическая" — это ведь мы с подачи недоброй памяти Круминьша в название Республики ввели. Опять он нам с того света напакостил. Этот вопрос с "кондачка" нам не решить. Надо это глубоко продумать, обсудить в коллективах, в парторганизациях, в комсомоле. С народом посоветоваться. Заодно и еще раз проведем разъяснительную компанию по несвоевременности идей Дарав.
— Насчет провала НКВД, так это же мы сами запретили Шнурко вербовать сексотов среди мартийцев. Погорячились мы, видимо. А теперь вот Никита Фадеич погиб из-за этого. Надо эту ошибку исправить, а то опять какие-нибудь недоумки решат власть захватить! — снова озадачил собравшихся Веденев.
По этому скользкому вопросу члены синклита еще подискутировали, но, в конце концов, рекомендацию для НКВД приняли.
— Быть по сему! По наказанию заговорщиков наши рекомендации Верховному Суду я передам. По усилению разъяснительной работы в партии и в комсомоле и по линии НКВД все принимается. Насчет изменения названия Республики — это пусть у Политбюро и Верховного Совета голова болит. Хотя, сама по себе, мне кажется, идея здравая, — заключил совещание Предсовнаркома.
На открытом заседании Верховного Суда, состоявшемся утром в воскресенье, все преступники получили наказания, рекомендованные синклитом: рядовые участники — по четыре года лагеря, а члены бюро фракции — по восемь. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Решение Суда было опубликовано в очередном номере "Известий" и зачитано по радио.
Вечером, перед закатом, взвод туземцев — конвойников при большом стечении взрослого населения Крыма расстрелял вожака даравовцев. Зарыли Скрипко без почестей.
В лагере для военнопленных, что около туземного поселка, один из бараков отделили от остальной территории частоколом. В эту спецзону заселили всех осужденных даравовцев: и мартийцев и араваков. Общения даравовцев с заключенными испанцами конвой не допускал. Теперь, по будним дням из ворот лагеря под усиленным конвоем выходила еще одна колонна и шла через весь город к воротам спецзавода. Вечером колонна возвращалась обратно в лагерь. Конвоиры — туземцы мягко, но неумолимо пресекали попытки жен заключенных прорваться к мужьям.