- Что? Кто это? Какие квартирки - залепетал окончательно деморализованный Моралевич.
- Он не знает! Вы поглядите на него! Кто на собрании говорил, что весь дом будут разом заселять? А сегодня выясняется, что там пустых квартир полно!
- Каких квартир? - простонал Григорий Ефимович. - Кто вам сказал?
- Представитель от строительства сказал, вот кто! Нашелся один честный человек среди вас - подлецов! Ну ничего, всех выведем на чистую воду! Мы из-за ваших шашней не собираемся по сто лет в очереди стоять! Сегодня же заезжаем, так и знайте!
- Постойте! Нельзя! - вскричал Моралевич. С испугу у него перехватило горло - он начинал понимать, что произошло. - Подождите! Это опасно!
Но на том конце уже повесили трубку.
Григорий Ефимович, едва набросив что-то из одежды, выскочил на улицу и побежал к проклятому дому.
- Ведь так и чуяла душа! - всхлипывал он на ходу. - С первого дня видно было, что тут нечисто! Да где ж им объяснишь?! Жилье подавай, жилье! Прут, как танки!.. А теперь вот что прикажете делать? Пора уж, казалось бы, понять: ну нет в стране жилья! Нету. И быть не может. А если где-то и появляется, то это обман и ловушка...
Дом встретил Моралевича тем же необитаемым безмолвием, что и позапрошлой ночью. С первого взгляда стало ясно, что никаких не несколько квартир, а весь дом абсолютно пуст. Все же Григорий Ефимович заглянул наудачу в один из подъездов, прошелся по этажам, заглядывая в квартиры. Все они были не заперты, светлы и просторны, как в день сдачи дома. И абсолютно пусты. Ни мебели, ни людей нигде не было, и о судьбе их можно было только догадываться.
С улицы послышался рокот моторов. Григорий Ефимович торопливо вышел из подъезда и сразу увидел въезжающие во двор грузовики, доверху нагруженные домашним скарбом.
Вот оно! Начинается!
Моралевич бросился навстречу колонне, размахивая руками.
- Стойте! Сюда нельзя!
Передняя машина остановилась, за ней остальные. Из кузовов и кабин посыпались люди.
- Ага! Он уже здесь, деляга! Ну, блин, только скажи, что заселяемся незаконно! Вот только рот раскрой!
Моралевича окружили.
- А ну-ка ответь, начальник, почему осталось много незаселенных квартир? Для кого бережешь? Подсуетиться решил? Блатных на нашу жилплощадь вселить?
- Люди! - громко, со слезой воззвал вдруг Моралевич. - Люди! Вас обманывает проклятый представитель Аркадий Анатольевич! Не слушайте его! Он гибели вашей хочет!
- Что-о?! - возмутились в толпе. - Ты чего несешь-то? Скажи еще, что пустых квартир нет!
- Есть! - ответил Григорий Ефимович. - Они все пустые. До одной. А те, кто вчера заселялся, пропали.
- Как пропали? Что он такое говорит? Куда пропали?
- Неизвестно. Только можете убедиться - дом пустой!
Кое-кто побежал проверять, и скоро с разных сторон послышались крики:
- Точно, пусто!
- Ни души!
- Куда же они все подевались?
- А может он вообще никого не заселял? Сэкономил целиком для своих?
- Да я же вчера только тут у Саньки Ерошкина водку пил! Полно было народу кругом!
- Вот так штука! Как это понимать?
Все смотрели на Моралевича и ждали ответа.
- Дом был полностью заселен вчера, - сказал Григорий Ефимович. - Все квартиры, до одной. Но по ночам здесь происходит что-то странное. Вечером дом переполнен, а к утру - ни мебели, ни людей...
- Вранье... - сказали где-то.
- Вранье? Что же, по-вашему, они по старым адресам разъехались? Ну-ка, скажите, вернулся кто-нибудь?
- Нет. - раздались голоса. - Не возвращались они.
На некоторое время во дворе установилась тяжелая тишина.
- Что же теперь делать? - спросил кто-то.
- Прежде всего, поймать этого представителя! - твердо заявил Моралевич. Затем составить списки пропавших, позвонить в милицию...
- А как же новоселье?! - пискнул жалобный женский голосок.
- Да какое новоселье?! - Григорий Ефимович всплеснул руками. - Вы разве не поняли, что новоселье невозможно?
- Это что же? - угрюмо произнес литейщик Якутин. - Назад возвращаться?
- Ну нет, - сказали в толпе, - я лучше повешусь.
- Но ведь здесь жить нельзя!
- А там можно? На меня сосед сверху тринадцать лет протекал, потолок совсем провалил. Так я, когда уходили, специально дверью хлопнул посильнее. Что-то рухнуло там, попадало - я уж и не оглядывался...
- Да-а... А тут столько квартир! И все пустые.
- Вот что, братцы, - почесал в затылке Якутин. - Я, пожалуй, остаюсь.
- Как это, остаюсь?! - изумился Моралевич. Я же вам объяснил, здесь люди исчезают!
- Ну, подумаешь, разок исчезли! Может, больше не повторится...
- Нет, не разок! Знаете Колю Таранкина? Он со всей семьей исчез еще позапрошлой ночью. Это повторилось уже два раза.
- Ну два раза повторилось, а на третий заклинит... - литейщик взвалил на плечо телевизор и направился к подъезду.
- Пропадешь ведь! - пытался остановить его Григорий Ефимович.
- Да чего там! - закричал молодой, но многосемейный специалист Бернулис. Лучше пропасть, чем назад возвращаться!
И с двумя чемоданами кинулся в другой подъезд.
- Правильно! Где наша не пропадала! - раздалось в толпе. - Давай! Разгружай!
Люди зашевелились, принялись сбрасывать вещи с машин.
- Ну чего ты стоишь, раззява? - слышался мелодичный женский голосок. Достоишься опять, что одни первые этажи останутся!
Моралевич поймал за рукав потомственного токаря и почетного пенсионера Шерстюка.
- Ну куда ты, Василь Поликарпыч! Опомнись! Ведь это смерть! Понимаешь? Смерть!!!
- Да не дергай ты! Заладил: смерть, смерть... А я, может, так и решил? Перееду вот в новую квартиру и помру. Пускай внучатам останется... Ну ладно, Ефимыч, пусти, больно народу много, боюсь, не поспею! И за машину ж деньги идут!
Он высвободил руку и скрылся в ближайшем подъезде.
А мимо Моралевича уже сплошным потоком шли люди. Они толкали его узлами и чемоданами, детскими кроватками и стиральными машинами. И их можно было понять - они очень спешили. Они торопились вселиться в свой новый дом...
1990 г.