Тринадцатое декабря
Вчера я пошла ночевать к Ли, но я увидела у нее в журнале статью о Ларсе, что у него психиатрические проблемы, и мне стало плохо… мы приехали в ту же больницу, где был и он, он выбежал ко мне и упал на колени… ох, как я хотела поговорить с ним, но там была мама! Я так не могу. Меня пока тоже поместили в отдельную палату. Сегодня еще не выходила из нее. Приходят разные психологи, хорошие и добрые люди… я верю, что все это знак свыше. И мы с Ларсеном встретимся здесь и уже никогда не отпустим друг друга.
Четырнадцатое декабря
Приходила мама с Ли. Сказала им, что все хорошо… Ли сказала, что видела Ларсена у кофе-автомата внизу… прошу, чтобы меня отпустили прогуляться по больнице хоть на минутку…
Пятнадцатое декабря
Просидела в палате весь день. Со всех сторон шумят, ударяют по стенам… дурка же, однако. Не могли определить куда-нибудь в более спокойный отсек?! Скоро сама сойду с ума. Интересно, как там Ларс… чувствуется мне, у нас дома нам обоим было бы психологически спокойнее…
Шестнадцатое декабря
Никто не приходил. Даже психологи. Таблеток нет. Зато взяли в кинозал – там спокойные пациенты вроде меня смотрят разные фильмы. И я там даже познакомилась с одной девчонкой по имени Вера. Ее парень разбился на машине, и она резала вены… ах, страшно подумать, что было бы, если не дай Бог, Ларсен бы погиб… Сегодня смотрели Хатико, прослезилась… я надеялась встретить Ларсена, но его не было. Не хочет? Или… даже думать не хочу: ему… опасно выходить?
Семнадцатое декабря
Чуть больше недели до моего дня рождения… семнадцатилетия. И ровно неделя до суда. Господи, этот декабрь изменил все.
Восемнадцатое декабря
Стану на год старее через неделю. Весело. Снова приходили психологи. Спрашивали. Картинки с кляксами показывали. Ну, напридумывала что-то. А мама все занята… правда Ли звонила, говорит, что завтра будем меня спасать.
Девятнадцатое декабря
Жду Ли…
-Ники-и! – врывается подруга в мою палату вихрем.
-Ли! – я радостно кидаюсь обнимать подругу.
Мне сразу же становится намного лучше, я вспоминаю, что у меня есть дом, и что этот кошмар длится не вечно. Что у меня было прошлое, счастливое прошлое, которое никто никогда не заставит меня выкинуть из своего сердца.
-ну, как ты? – спрашивает она, разжимая объятья.
-я неплохо… почти…
-Ларсен? – догадывается она, заглянув мне в глаза. – а он сейчас у автомата с конфетами. Кстати, он милый такой в реальности! Короче, я одобряю.
-он внизу? Он все-таки вышел? Пошли быстрее, быстрее, Ли!
Мое сердце начинает биться очень часто. Мне нужно видеть его срочно. Он мне необходим. Словно кислород.
Ли выглядывает в коридор.
-санитарка!
Мы выжидаем, пока девушка со шваброй свернет за угол, переглядываемся, беремся за руки и несемся что есть сил по коридору, по лестнице… мы радостно улыбаемся и смеемся, ведь любая боль должна заканчиваться! Оказываемся внизу, и я вижу Ларсена. Он в задумчивости стоит у автомата с конфетами, я бы даже сказала, в рассеянности. На нем все так же накинут белый больничный халат поверх красной рубашки в клеточку, серые джинсы, конверсы… тот Ларсен, каким я его впервые увидела рядом с собой. И каким он будет в моем сердце всегда. Я люблю его.
Мне очень хочется подойти к нему и погладить его по растрепанным русым волосам… прижаться и положить голову на плечо… провести рукой по его щеке… заглянуть в добрые зеленые глаза…
Несмотря на присутствие Ли, я уверенно делаю шаг, но потом… застываю.
Ларсен будто и не видит меня. Он так и стоит, уставившись на автомат, будто в непонимании, смотрит на него застывшими полустеклянными глазами.
-Ларсен? – тихо спрашиваю я.
Я отказываюсь в это верить. Он… он не мог тронуться умом.
Ларсен механически, как робот, разворачивается, и медленно бредет мимо меня, по лестнице, вверх…
Я стою на месте. Даже Ли не смеет ко мне подойти. Видимо, что-то останавливает Ларса, и он застывает, обернувшись, и глядя на меня. Я даже решаюсь сделать пару шагов вперед.
-Ларсен…
Он глядит на меня так, словно я зову не его. Глядит долю секунды, а потом поворачивается и идет дальше.
Я стою, не веря своим глазам. Ли подбегает ко мне и обнимает.
-Ники, Ники, ты в порядке? Ники, что с тобой? Что с ним?
Я не отвечаю. Ларсен… Ларсен! Что с ним? Нет. Нет. Я не верю. Он не мог сойти с ума за неделю. Значит, остается одно. Он решил меня забыть. Я ему больше не нужна. Он не хочет меня помнить. Ничего больше нет. Ничего словно и не было. Мой мир рассыпается на тысячу мелких кусочком, словно что-то внутри меня, наверное, мое сердце, разбилось вдребезги…
Подруга зовет кого-то на помощь, меня ведут наверх, в палату, укрывают одеялом, дают таблетки… звонят маме…
-…миссис Маклемур, у вашей дочери пограничное расстройство личности… да, оно может быть связано с сотрясением… припомните, не было ли для девочки никаких потрясений в последнее время?
-…честно признаться, были… - слышу я голос мамы.
Ого. Она уже здесь. Так быстро.
-Ваш пациент, Ларсен, Ларсен Столлингворт, ди-джей… он сбил ее, когда Ники получила сотрясение… а она влюбилась в него… бедная, бедная моя девочка…
Обрывки фраз долетают до меня сквозь сон, потом я чувствую мамину руку на своем плече.
-просыпайся, Ники, милая, мы едем домой.
Сонную, меня ведут к машине такси, сажают, привозят, отводят наверх, в мою уютную комнатку, где я ложусь на кровать и засыпаю…
Я в ужасе просыпаюсь среди ночи. Мне приснился Ларсен. Что он рядом. Как он обнимал меня и целовал. Мне снился счастливый мир, мир, где мы вместе. Где мы любим друг друга. Я люблю Ларсена. И Ларсен любит меня. Но я просыпаюсь – и оказываюсь в другой реальности. Где нас нет. Где его нет. Вспоминаю его поведение в больнице и начинаю безудержно рыдать и биться в истерике, я утыкаюсь лицом в подушку и рыдаю, вцепившись в нее зубами, ударяя кулаками по спинке кровати, пока не приходит мама, и не приносит мне таблетки и мятный чай. Я послушно выпиваю все, мама гладит меня по голове, уходит, я гашу свет, ложусь, натягиваю одеяло до головы, но все равно до самого утра потихоньку поливаю подушку слезами и успокаиваюсь только тогда, когда на улице начинает дребезжать рассвет. Я проваливаюсь в дрему, но в моей голове все еще только одни мысли – о нем…
Двадцатое декабря
Я дома… мы с Ли вчера сбежали вниз, и видели Ларсена, но с ним что-то не то! Он будто не видел меня! Либо он совсем сошел с ума, либо решил больше со мной никогда не общаться… обе эти мысли невыносимы. Мама забрала меня домой. А врачи говорят, что у меня какое-то расстройство. Мне все равно. И я не могу больше находиться дома – все здесь напоминает мне о нем. О той ночи… той ночи, когда Ларс буквально признался, что любит меня. Нет… больно обо всем этом теперь вспоминать… скоро день рождения, а настроения никакого…
Двадцать первое декабря
Мама с Алексом ездили за покупками для дня рождения, они хотят устроить праздник… даже папа вернется к тому времени из Окленда, куда он ездил пока к родственникам в гости. Ну, мне все равно, если они хотят порадоваться, то пусть… я не буду портить им праздник. Но мне уже не хочется ничего. Хочется только облегчения…
Двадцать второе декабря
Суд послезавтра. Не могу, все мысли только и о нем, ведь я снова увижу Ларсена. Что с ним, что с ним? Я только и делаю, что задаюсь этим вопросом. Как он? И что с ним теперь будет?
Двадцать третье декабря
Не могу. Суд завтра. Мне страшно. Сегодня приходила Ли, но я не хотела с ней говорить. Я просто не могу больше видеть никого. Надеюсь, она не обиделась. И я вспоминаю ту Веру из клиники – кажется, я начинаю понимать ее. Я понимаю, каково потерять любимого человека. Смерть – это навсегда. Смерть – это не личный выбор, это неизбежность. А то, что сделал Ларсен – его решение, если он решил забыть меня. Для меня это даже страшнее.