Я пожимаю плечами. Ларсен вздыхает.
-так как долго это будет, говорите?
После новогодней ночи что-то изменилось. Нет, я честно, думала, что мое сердце выпрыгнет и разорвется от счастья, когда я услышала эти слова от Ларсена, но… но…ничего такого не случилось, а даже наоборот, это было очень странно и неловко, но…
Я испугалась.
Мне всего лишь восемнадцать исполнилось недавно, и я наслышана историй о ранних браках, которые в итоге распадаются, а все потом жалеют, что не погуляли в молодости. Хотя, куда мне гулять? С моим-то раком… да.
Рак – еще одна причина. Зачем нам жениться, если я могу умереть в любой момент? Пусть врачи говорят, что ремиссия продолжается, она может оборваться в любой момент, и тогда бедный Ларсен станет вдовцом…
Мы знакомы не так давно. И вообще, я – несчастная фанатка из какой-то новозеландской дыры, а Ларсен знаменитый ди-джей, и неизвестно, чего я там себе намечтала о нем за пару лет своей влюбленности. Ведь фанатизм – это такая же болезнь… Вдруг я разочаруюсь в нем? И потом, Ларсен старше, наша с ним свадьба выглядела бы слишком легкомысленно и создавала бы далеко не лучшее впечатление о Ларсе…
И наши родители наверняка будут против. Пусть, с виду они и радуются, но это так, пока все несерьезно. Подумаешь… может, у нас просто дружба с элементами симпатии. Дружат же мальчики с девочками… хотя, какой Ларсен мальчик? Он намного старше меня… на девять лет…
Я не могу конкретно назвать, что меня остановило, но почему-то где-то, в глубине подсознания, мне претила мысль о замужестве с Ларсом…
Я ведь не хочу взрослеть. Я просто маленькая милая девочка, которой нравится быть вместе с тем, кто ее любит… мне не нужна эта формальность, мне пока что не нужна семья… мне просто нужен тот, кто будет рядом, несмотря не на что… чтобы все было так, как у нас сейчас с Ларсеном…
РИВЕРСАЙД
-я буду скучать! – восклицаю я и крепко обхватываю Ники, обнимаю. – я люблю тебя…
-я тоже, Ларс, - кивает она, уткнувшись мне в плечо. – звони, мы будем в Риверсайде…
Я отпускаю ее и киваю. На сердце тяжело.
Группа отправляющихся в центр – суицидников-неудачников и бывших наркоманов уже ждет Ники в уголке зала ожидания аэропорта. Да уж, ну и компания достается ей…
-да, Ники. Береги себя, - коротко говорю я и целую ее на прощание. – мы еще встретимся…
Ники улыбается.
-люблю тебя, Ларс.
-и я тебя, Ники.
-пока, - Ники быстро обнимает меня за шею, целует, потом направляется к ожидающим.
Смотрю ей вслед.
Что происходит?! В последние месяцы я задавался этим вопросом, и задаюсь им сейчас. Что-то стало не так!
Да, мы с Ники живем в одном доме, и почти каждая ночь – наша. Мы вместе готовим друг другу завтрак, убираемся по выходным, ходим по магазинам… делаем вместе абсолютно все. может быть, в это и есть вся проблема? Ники стала… обычной?! Мы слишком привыкли друг к другу? Любовь больше не кажется возвышенной и недоступной, не кажется неуловимым, невероятным счастьем?
Бытовуха, убивающая отношения – то, что уничтожило нас с Мелани, как будущую ячейку общества, - вот что приходит мне в голову.
Она так же жила в моем доме, ныла, что не хочет ничего делать и просит нанять домработницу, а в ее отсутствие заставляла меня заниматься посудой и уборкой…
Или нет. У нас с Ники не так. Мы делаем все вместе, значит причина должна быть другая…
На какое-то мгновение у меня в голове мелькает что-то вроде, Боже, Ларс, что за мысли, выкинь это из головы, - но я сразу же приказываю внутреннему голосу затихнуть.
Я провожаю взглядом группу улетающих и впервые за долгое время трезво оцениваю наши отношения: а что у нас есть?
Ники вылечится, и мы снова разлетимся. Она слепо влюблена в меня, она, наивная девочка, а я – крупная и в последнее время скандальная знаменитость. Ее родители против нас. Сама судьба против нас! Расстояние, болезнь… мне тяжело видеть Ники больной, и с каждым разом я чувствую это. Я понимаю все больше и больше: это была одержимость. Не было любви! Не было, было что-то, и все! Прошло! Осталась только привязанность, человеческое сострадание и сочувствие…
Эта мысль немного утешает меня – значит, не так я ужасен, как твердили мои бывшие.
Но, наверное, мне просто нравилось играть в героя, спасающего бедную влюбленную фанатку. Ведь это выглядит таким благородным – я сбил сумасшедшую фанатку, и вместо того, чтобы послать ее, начинаю возиться с ней и оплачивать ее лечение… а сколько в прессе писали о том, что я меняюсь! Ах, Ларсен Столлингворт больше не тот плохой мальчик, каким всегда казался, и тому подобное…
Точно. Я просто играл в героя. А все почему? А все потому, что на самом деле я действительно одна из последних тварей в этом мире, жестокое, лживое, лицемерное, пафосное и алчное существо, которым меня всегда рисовали в средствах массовой информации. Да. Это я.
Ларсен Столлингворт.
-эй. Как тебя зовут?
Я вздрагиваю.
Уже третий день как я в Риверсайде, и уже успеваю познакомиться с некоторыми людьми. Оказывается, у большинства здесь проблемы не медицинские, а психологические, и я начинаю чувствовать злость к врачам из Лос-Анджелеса – за то, что посчитали, что у меня снова депрессия и засунули меня в это неблагополучное местечко.
Нет, никакой депрессии нет, мы с Ларсеном были практически счастливы… практически.
Ну вот, девять часов утра, Риверсайдский реабилитационный центр, я сижу за столом с суицидниками и завтракаю. Чудесная картинка. Особенно если учесть, что мне уже надоели их вопросы по поводу того, из-за чего я хотела покончить с жизнью. Господи, вот что я тут среди них делаю?
-это к тебе, Ники, - говорит Триша.
Я уже успела познакомиться с парой девчонок – Тришей, Хлоей и Бетси, и сейчас мы сидим завтракаем.
Трише шестнадцать лет, и она бывшая воровка – у нее клептомания. Попала сюда, когда дело дошло до воровства со стола преподавателей в колледже, где она училась.
Хлое пятнадцать, она – токсикоманка, и по совместительству бывшая подающая надежды модель. Начала сниматься для подростковых журналов с тринадцать лет, и вскоре подсела. Начинала с простых лаков, а закончила… страшно подумать, чем. И на лаках-то она и спалилась, как-то, перед съемками. Теперь тут.
Бетси тоже пятнадцать. Она – неудавшаяся суицидница. Пару месяцев назад ее изнасиловали, и она попыталась покончить с жизнью… после реанимирования в больнице и она попала сюда.
Кстати, забавный факт: я тут самая старшая. Обычно, сюда не берут старше восемнадцати, что видно по моим новым знакомым, но похоже, Ларсен и деньги творят чудеса.
Я послушно оборачиваюсь на голос.
Передо мной стоит худой, среднего роста, слегка подергивающийся и покачивающийся парень с карими глазами и лохматой русой челкой. Трясущиеся руки засунуты в карманы широких потертых джинсов. Несмотря на обычную для этих мест жару, на нем также надеты красная толстовка на молнии и вязаная шапка.
-что? – спрашиваю я.
-это… слышь? Я тебя вчера заметил… я Кэмерон. – заговаривает он.
Я немного удивлена. Отмечаю, как грубо звучит его слегка высокий голос. Девчонки переглядываются и хихикают.
-мне нужно короче… поговорить с тобой. Пойдем? Пока время там есть, типа… - говорит он.
Я пожимаю плечами.
-о чем?
-это, типа, важно. Меня попросили врачи позвать…
-ладно, если это что-то важное… - говорю я и выхожу из-за стола.
Бетси сочувственно смотрит мне вслед.
-пошли за мной, - говорит Кэмерон, я удивляюсь и следую за ним.
Мы выходим в чудесный сад, где нам можно гулять в любое время. Еще только утро, солнце светит не в полную силу, и лепестки пышных роз блестят от свежей росы.
Кэмерон садится на скамейку.
-и зачем мы сюда пришли? – спрашиваю я. – ты не соврал?
-ну да, ладно, я признаюсь, я соврал… - говорит парень.
-зачем? – я хмурюсь.
Что-то весь его вид внушает мне недоверие.