А мы даже не увиделись с Ларсом… я не попросила у него прощения… мы так ничего и не прояснили. Как бы я хотела, чтобы время можно было отмотать назад… во всем виновата я. И моя глупость. Если бы не она, мы сейчас были бы вместе… и возможно, втроем.
На глаза накатывают слезы. И я чертовски боюсь этой маски.
-я не знаю, Ники, - она растеряна, в ее глазах слезы.
-Ники, давай, - твердо, но нетерпеливо говорит доктор Уэллс.
-давай, - говорит медсестра мисс Ньюби.
Я поглядываю на их лица, на моем лице неожиданно появляется глуповатая улыбка, какая появлялась всегда, когда я впервые делала что-то глупое. Будь что будет, я готова.
-все ведь будет так, как вы говорите? – спрашиваю я и глубоко вдыхаю.
Ларсен. Я знаю, он будет рядом.
-давайте. Я готова.
И этого будет достаточно. Хоть я и не увижу его…
Свет! Чувствую сквозь прикрытые веки холодный свет ламп. Я пытаюсь открыть глаза. Неужели все закончилось?
Но не получается. Черт. Что это? Я слышу голоса.
-скальпель, доктор Швайцер.
Звон и звяканье металлических инструментов. Я чувствую себя как в кошмаре, когда не можешь проснуться.
Меня схватывает дикий страх, и я с ужасом осознаю, что происходит. Он давит мне на грудь, на сердце, и я чувствую, что начинаю задыхаться от ужаса. Нет. Нет. Этого не может быть.
Из моей груди вырывается дикий вопль, хоть я и не могу открыть глаза и вскочить. Боже…
-Господи. Марк, - слышу я голос доктора, обращающийся к анестезиологу.
Слышу звон инструментов, которые кладут на стол.
-ты уверен, что сделал все правильно?
-да, доктор Уэллс…
-она в сознании. – я чувствую, что он склонился надо мной.
-она чувствует? Слышит нас? – спрашивает мистер Райман.
Меня парализует страх. Я не могу ни шевельнуться, ни произнести ни звука больше… я фактически умираю. Господи, помоги мне.
-маску еще раз, Марк.
Меня схватывает ледяной ужас.
Я чувствую, как мне пытаются надеть ее на лицо, пытаюсь увернуться, Господи, Господи, вызволи меня с этого адского стола! Но все усилия тщетны, анестезиолог знает свое дело, и вскоре нос и рот мне чуть ли не затыкают, и я начинаю проваливаться в темноту…
Ларсен… я люблю тебя…
-где она, где она?
Оцепенение сменилось яростью, расталкивая всех вокруг, я несусь по коридору. Операционная. В коридоре сидят миссис Маклемур с мистером Маклемур, брат Ники, Ли с бабушкой, Этан и многие другие родственники и друзья Ники…
-как она, что с ней? – я в ужасе смотрю на табличку «операционная».
-Ники на операции, - со слезами отвечает мама Ники.
Я растерянно замираю на месте. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Бедная моя, бедная Ники!
-мы все молимся за нее… - говорит одна из бабушек Ники, и в этот момент из-за дверей доносится неистовый вопль.
-Ники!!!
Мое сердце пронзается ужасом и болью.
-что с ней?! Нет!!! – кричу я.
Сэм хватает меня.
-Ларс, Ларс, успокойся, Ларс…
Но я отбиваюсь, ударяю друга, вырываюсь и кричу.
-что с ней? Что с ней делают? Зачем? Зачем? Если она все равно умрет! Зачем эти мучения? Зачем я ее люблю? Зачем жить? – я уже не соображаю, что нему. - Зачем существует наш мир, если все мы умрем? Зачем это все?!
-Ларс!
-к черту!!!
Я слышу, что один из врачей выходит, чтобы отругать меня, но я разворачиваюсь и бегу по лестнице, выбегаю на улицу… сажусь в арендованную машину, еду, еду, пока мне на глаза не попадается какой-то бар.
Я сижу полночи и пью, безудержно заливая свое горе коньяком и виски, я уже даже не плачу, я трясусь от горя. Никто не подходит ко мне и не спрашивает меня ни о чем – я просто умираю в одиночестве.
Ближе к полуночи звонит мой телефон.
-мистер Столлингворт… - слышу я траурный голос. – только что Николь Маклемур умерла…
-суки!!! Суки!!! – кричу я в трубку. – суки!!! Она не должна была умереть!!! Суки!!!
Бармен просит меня покинуть заведение, я швыряю деньги на стойку и выхожу, беспомощно валюсь на лавочку под ближайшими деревьями. Льет дождь как из ведра. Темно. Ветрено.
Я не чувствую ничего, я сижу, обхватив голову руками и безудержно рыдая. Все, все, все, все кончено.
Мир исчез. Остались лишь темнота, дождь, холод, ветер, отчаяние, и боль. Боль. Боль. Бесконечная боль.
Вместо сердца будто дыра, словно его вырвали. Боль пронзает насквозь. Я не чувствую ничего.
Вот и все. Ники умерла. Умерла. Зачем теперь существую и я.
-Ларс, Ларс, я нашел тебя! – кто-то трясет меня за плечо.
Я чувствую, что лежу на мокрой жесткой скамейке. Темно. Я сразу вспоминаю все последние события. Сердце пронзает боль.
-Ларс! – посмотри на меня.
Усилием Сэм поднимает меня и разворачивает к себе.
-Ларс! Ларс!
-Сэм. Она умерла. Все. Ники больше нет. Понимаешь? Умерла. А с ней умер, и я…
-Ларсен, не пори ерунду! – Сэм хватает меня за воротник рубашки и поднимает. – пошли, Ларс.
-куда? Пусти меня! – я начинаю вырываться.
Зачем? Куда мне идти? Для меня все кончено. Мне никуда возвращаться. У меня больше нет никого.
Я произношу эти слова и осознаю сказанное.
Действительно, действительно… что… кто у меня теперь есть?
Родители? Родителям я не нужен очень давно. Для родителей я – всего лишь блудный сын, раз в год вспоминающий об их существовании, а в остальное время просаживающий своим же честно заработанным трудом деньги, распущенный идиот с чувством вседозволенности.
Остальные родственники? Да та же хрень.
Мириам? Не думаю, что она меня простила. Я так безжалостно ей пользовался, что даже и не знаю, откуда во мне взялось столько жестокости. Мириам может утешить, пригреть, но… простить она не сможет никогда. Я знаю, я так ранил ее сердце, как никто другой никого не ранил никогда.
Рози? Моя первая, школьная любовь, оказавшаяся не невинной в момент первой нашей близости? Готов поспорить, что с тех пор, как я стал знаменитым, она сидит и бесится, что не может стрясти с меня алименты, и ничего более. Или вообще, давным –давно уже позабыла про меня, и имя мое проклято.
Рози, Софи, Холли, Эшли, Руби, Тони, Одри, Карли, Диди, Джули, Мелани… все мои бывшие девушки? Да я просто ими пользовался без зазрения совести, как и Мириам. Наверняка, никто из них даже не позвонит и не выразит мне свои фальшивые лицемерные соболезнования. Никто.
Фанаты и фанатки? Я вас умоляю. В большинстве своем, мои фанаты – это стадо шестнадцатилетних девочек, которые сохнут по мне, моей смазливой внешности, моим легким танцевальным песенкам и моему имиджу плохого парня. Думаю, они легко найдут себе замену.
Сэм? Мой беспечный друг-менеджер? Ну и что ему с меня? Какой я ему друг, если я только и делаю, что ругаюсь с ним и подставляю его? И чего я ему дался? Мы же просто коллеги по работе! Я просто нужен ему потому, что на мне можно сделать кучу денег…
-Ларсен, идем! – рявкает Сэм, и дергает меня так, что я с размаху валюсь в грязную глубокую лужу.
Вот и сейчас, я чертовски уверен, он поднимает меня только потому, что я ему нужен для работы вменяемым.
-Ларсен!
Я закрываю глаза – вижу ее образ перед собой. Ники…
-Ларсен!
Я окончательно просыпаюсь только на похоронах. Больницы, больницы, таблетки, боль, таблетки…
-покойся с миром, Николь Маклемур.
Миссис Маклемур плачет. Я с подступающими слезами смотрю, как родственники подходят к гробу, чтобы поцеловать покойницу. Ники… Ники… моя любовь. Это не она. Я в это не верю.
Слезы сдавливают горло, когда подходит моя очередь, но я креплюсь. Я быстро бросаю на нее взгляд. Глаза прикрыты, волосы аккуратно уложены… бедная моя Ники.
Она в свадебном платье – как полагается по традициям. Сердце снова сдавливает боль: это то, чего нам никогда не было суждено. Это то, от чего Ники сознательно отказалась…