Собаки ощетинились. Вожак Еремка, а за ним и смельчак Лорд, забыв о ремнях упряжки, кинулись на медведя. Волосы у них стали дыбом, а у Еремки на шее шерсть, как гвоздями, выщетинилась.
Гришка, хитрый пес, чтобы не показать себя трусом, зарычал, но спрятался за Лордом. Остальные трусы потянули назад. Заскрипели полозья, затрещали ременные постромки...
Медведь и сам опешил, не ожидал, видно, такой встречи, попятился даже. Марья не растерялась, схватила Еремку за ошейник, Санька ударил собак хореем, — они повернули и помчались обратно к отцу.
Увидев, что перед ним отступают, медведь осмелел и пустился вдогонку. Чем злее гнала Марья собак, тем быстрее бежал за ними медведь. Он перелетал через торосы с ловкостью, непонятной при его росте.
Чтобы облегчить сани, Марья на ходу столкнула коряги. Медведь остановился, обнюхал их и потом с еще большей прытью бросился преследовать сани.
Отец казался мохнатым тараканом, собирающимся залезть в какую-то щель. Марья направила сани кратчайшим путем, напрямик по льду залива. Уже было недалеко до спасительной винтовки Ефима, когда сани застряли в торосах. Медведь храпел где-то за спиной. Собаки, обезумев, стали рваться из упряжки. Тогда Марья с Санькой схватили топоры и повернулись лицом к зверю. Размахивая топором, Марья кричала:
— Ефи-им! E-э-фи-имушка!
Санька не отставал. Прячась за материну спину, он крепко сжимал топорище и вторил своим тонким голоском:
— Тятя! Па-а-па-а-ня!
Ефим сразу же услышал. Посмотрел, сообразил, — сунул топор за пояс, схватил винтовку и кинулся на помощь, стреляя на бегу в воздух, чтобы испугать медведя.
Увидев нового противника, медведь стал отступать, потом и вовсе пустился наутек. Но это был промысел, мясо убегало, а ведь оно очень, очень нужно было зимовщикам. Бусыгин, не теряя времени освободил собак от упряжи и все восемь псов, задрав хвосты, помчались за медведем. Но уже через минуту у большинства собак пропала храбрость. Они опустили хвосты, стали нюхать снег и все оглядывались на Ефима, далеко ли он отстал. Только Еремка с Лордом, как погнались за медведем, так и преследовали его чуть ли не по пятам.
Медведь скакал через торосы, прыгал через луды. Собаки исчезли за торосами. Но по прыжкам медведя было видно, что собаки его донимают. Вскоре они догнали медведя. Он больше не показывался над торосами, а громкий лай, вой, рычание, доносившиеся откуда-то издалека, свидетельствовали, что собаки вступили с медведем в борьбу. Через две-три минуты медведь показался на бугре. Он бежал, но Лорд и Еремка висели у него на заду, вцепившись зубами. Упираясь лапами в снег, они пытались как-нибудь задержать медведя. Это им не удавалось; обозлившись, они стали рвать, грызть медведя. Кремовая шерсть его обагрилась кровью. Он повернулся к собакам, взбешенный и грозный, готовый раздавить их страшными лапами, разорвать в клочья.
Но собаки были начеку. Лорд кинулся медведю на морду, а Еремка стал тянуть его сзади, вгрызаясь в зад.
Обезумевший от боли зверь повернулся к Еремке. Тогда Лорд стал грызть его сзади, а Еремка, оскалив зубы, запрыгал перед его мордой, не давая и шагу ступить.
Гигант метался между собаками. Истоптанный снег был полит его кровью.
Пока собаки держали медведя, Ефим, скрываясь за торосами и скалами, осторожно, но быстро приближался к нему. Он появился перед медведем внезапно, точно из-под земли. И раньше чем зверь успел прыгнуть, Ефим выстрелил почти в упор. Над берегом прокатился гул выстрела. Эхо понесло его далеко в море. Медведь, пораженный в голову, тяжело рухнул на снег. Еремка и Лорд кинулись на него, чтобы разорвать. С трудом отогнал Ефим свирепых псов.
Апрель месяц, когда у нас на Украине бегут ручьи и наливаются почки на деревьях, в Арктике — один из самых суровых зимних месяцев. Полярная ночь, правда, уже кончилась; солнце гуляет по небу, сверкает под ним снег, искрится лед, и ночь приходит на смену дню. Но в апреле лед самый мощный, окрепший за зиму, и морозы в апреле стоят крепкие. Погода суровая, ветреная, изменчивая.
Ефим не мог выбирать себе время года, погоду. Медвежьего мяса хватило как раз до середины апреля. К зимовью зверь почему-то не приходил. А запастись свежим мясом необходимо. К тому же решил Ефим проверить дальние капканы, нет ли на них добычи.
Вот и собрался Ефим в дорогу. Погрузил на нарты оленьи шкуры, ящик с примусом и керосином, мешок с сухарями и солью; напихал за малицу[5] патронов, спичек, чтоб не отсырели, и попрощался с женой и сыном.