— …поднажать, потому что ты отстала на целых две недели, — очнувшись от мыслей, услышала Дина голос мамы.
— Да, да, — ответила она, — конечно, поднажму.
Дина ушла к себе в комнату и, не раздеваясь, завалилась на кровать. В голове роились мрачные мысли.
«Школа — это надолго, — думала Дина. — Когда еще удастся урвать денек для похода в треугольник, неизвестно».
Дина протянула руку и достала из-под кровати пакет с пирожками. Печально посмотрев на него, Дина вынула два пирожка и с горя начала есть, откусывая то от одного, то от другого.
— Слышь, — заглянул в комнату Максим, — брось ты. Я тебе точно говорю, все будет нормально. А если что, я всегда рядом.
— Да отстань ты от меня! — возмутилась Дина. — Что ты привязался?
— Опаньки, — только теперь заметив пирожки в руках у сестры, удивился Максим, — а я-то думаю, и куда это у нас пирожки…
Договорить ему не удалось, и он поспешно закрыл дверь, увернувшись от летевшей в него подушки.
— А еще зайдешь, найду что-нибудь потяжелее! — вслед ему крикнула Дина.
«Зря я, конечно, так, — подумала она, и настроение у нее стало еще хуже. — Скорей бы уж завтрашний день наступил, что ли. Нет ничего хуже, чем ждать».
Дина решила воспользоваться самым надежным средством, которое позволяет скоротать время, — лечь спать. Уже укладываясь в постель, она услышала из-за двери голос мамы:
— Не знаю, что с ней творится. Прямо сама не своя. Что ответил папа, Дина уже не слышала, мягко проваливаясь в темноту сна.
…Она бежала по какому-то болоту, простиравшемуся до самого горизонта. Кругом была серая жижа с редкими проплешинами бурого мха. И только вдали виднелись верхушки зеленого леса, обещавшего спасение. Позади, за спиной, слышался чей-то тяжелый топот, и даже казалось, что чувствуется смрад дыхания, вырывавшегося со свистом из пасти преследователя. Именно из пасти, потому что хриплое дыхание перемежалось нечеловеческим раскатистым рычанием, от которого у Дины слабели ноги.
Дина бежала из последних сил. Каждый шаг давался с огромным трудом. Казалось, что воздух стал осязаемым, плотным и сковывал движения. Дина упала, и зловонная болотная грязь залепила глаза. Проваливаясь руками в податливую трясину, Дина все же поднялась на ноги и побежала дальше. Грязь, мгновенно высохнув и превратившись в корку, противно стянула кожу.
Ноги проваливались в предательскую тину почти по колено, и вытянуть их с каждым шагом становилось все труднее и труднее. Сделав еще шаг, Дина провалилась по пояс и, пытаясь выбраться, поняла, что все усилия тщетны. Дина медленно обернулась, и неясный силуэт чудовища навис над ней, протягивая когтистые лапы с узловатыми пальцами, поросшими рыжим жестким волосом. Утробный рык, вырывавшийся с каждым шагом из пасти чудовища, перешел в нескончаемый торжествующий вой. Дина закричала… и проснулась.
На тумбочке заливался спаситель-будильник, сообщая радостную весть: пора в школу.
Открыв глаза, Дина еще какое-то время переживала приснившийся кошмар, и сердце, стучавшее с бешеной скоростью, долго не желало успокоиться. «А может, этот сон — влияние треугольника?» — мелькнула вдруг мысль.
В одной из серий «Секретных материалов» Дина действительно видела нечто подобное. Но на самом деле она уже настолько была увлечена идеей об аномальности этой местности, что даже муху, упавшую в ее суп, посчитала бы знаком свыше.
А тем временем стрелки часов бежали вперед, приближая момент знакомства с новой школой и новым классом. Хотя новым он был только для Дины. Для всех остальных учащихся пятого «Б» класса (а именно в нем предстояло учиться Дине) новенькой была именно она.
— Дина! Ты проснулась? — через закрытую дверь послышался голос мамы.
— Да! — рявкнула Дина.
— Максим! Просыпайся! — пронеслось уже дальше по коридору. Из-за двери послышалось лишь невнятное:
— М-м-м.
— Просыпайся сейчас же!
— М-м-м, уже, — возвестил сонный Максим. Дина встала с постели и начала одеваться. Собрав в школьный рюкзак учебники и тетради, она отправилась на кухню. За столом уже сидел папа — в форме, с новенькими погонами подполковника. Это был его первый «выход в свет» в новом звании, и выглядел Дмитрий Викторович весьма довольным собой.
Следом за Диной в кухню ввалился ее полусонный, с растрепанными волосами, но уже одетый брат.
— Максим, — недовольно проговорил папа, — идешь знакомиться с классом, и в таком виде.
— Да причешусь я, причешусь, — махнул рукой Максим.
Все расселись за столом и завтракали в полном молчании, занятые своими мыслями: Дмитрий Викторович — о новой службе, Максим — о том, как теперь совмещать тренировки по бодибилдингу и боксу, Дина — о треугольнике.
После завтрака Дина и Максим взяли рюкзаки с учебниками и тетрадками и вышли из квартиры.
— Ты подожди меня внизу, — попросила Дина, — я только за Полиной зайду.
— Ладно, — буркнул Максим и, сев на перила, съехал вниз.
Дина подошла к двери Поляковых и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла Елена Сергеевна.
— А, Дина, — улыбнулась она, — проходи.
— Да нет, спасибо, — сказала Дина, — я в школу иду. Вот решила за Полиной зайти.
— Ты знаешь, ей придется посидеть несколько дней дома, — сообщила Елена Сергеевна. — Простудилась где-то, теперь температурит.
— Ну, ладно, — вздохнула Дина, — передавайте ей, чтобы скорее выздоравливала. До свидания.
— Заходи в гости! — крикнула ей вслед Елена Сергеевна. Дина вышла во двор, где Максим от безделья гонял смятую пивную банку.
— Ну ты куда пропала? — недовольно спросил он, одновременно точным ударом ноги посылая банку в полураскрытые двери сарая.
— Да идем, идем, — лишь бы избежать бесконечных вопросов, ответила Дина.
Здание школы, как все остальные постройки в этом городе, не блистало новизной. Можно было с уверенностью сказать, что еще сто лет назад из стен этой школы на перемену стайкой выбегали аккуратненькие гимназистки или орущая толпа гимназистов. А может быть, по этому школьному двору маршировали кадеты или юнкера, обучавшиеся здесь. Как бы то ни было, изменений с тех давних пор, как во дворе, так и в самой школе, наверно, не было никаких.
Двухэтажное здание с фасадом, выкрашенным в пожухлый желтый цвет, одним своим видом внушало уныние. Облупившаяся кое-где краска отваливалась вместе с одряхлевшей штукатуркой, обнажая кладку кирпичей. Края крыши, почерневшей от ржавчины, причудливо изгибались, придавая школе отдаленное сходство с китайскими домиками.
Школьный двор, вытоптанный сотнями детских ног, в отдельных местах радовал глаз проглядывавшим сквозь слой земли асфальтом. Часть двора, отданная под спортивную площадку, ничем не отличалась от других ей подобных и являла собой стандартный набор спортивных принадлежностей: турник, брусья и сломанный баскетбольный щит без кольца.
Максим и Дина, подойдя ко входу в здание школы, слились с нескончаемым потоком учеников, и перед тем, как толпа спешивших в классы школьников разделила их, Максим успел крикнуть:
— На перемене я подойду!
— Ладно! — крикнула в ответ Дина и, отойдя в сторону, остановилась, чтобы осмотреться.
Вестибюль был на удивление большой, с высокими потолками, рядом белых колонн, украшенных затейливой лепниной. Между колоннами с криками и гиканьем носились мальчишки, гоняясь друг за другом, и их громогласные выкрики эхом отзывались под потолком. Дина пошла по коридору, разыскивая на дверях табличку с надписью «5 „Б“». При этом она не забывала смотреть под ноги, потому что паркет то тут, то там зиял выбоинами, многих дощечек уже просто не было.
Дойдя до нужной двери, Дина не стала входить в класс, а подошла к окну и остановилась у подоконника в ожидании учительницы. Дина старательно делала вид, что происходящее в классе ее нисколько не интересует.