А еще сюрпризом для меня стало то, что временные рамки у нас не совпадали. Я когда Александру на это указала, он не сразу понял, о чем это я.
— По моим прикидкам страница из учебника по физике почти современная мне. Или, может, не мне, а бабушке. Ты же сказал, что у вас это наследие исчисляется несколькими сотнями лет.
— Да. Все правильно. Многие вещи датировке уже не подлежат. В королевской сокровищнице есть только копии книг. Но вся современная алгебра связана с древними источниками.
— Насколько древними?
— Примерно раз в сто лет все, что хранится в сокровищнице, снова переписывается, чтобы сохранить. Копировальщик ставит отметку о предыдущих копиях и свою. Я видел книги, у которых было по восемь-десять отметок.
— Ты бывал в королевской сокровищнице? — изумилась я новому факту.
— Приходилось.
— И как инквизитора, что борется «со злом», туда пустили? — не могла не подколоть Александра.
— Вообще-то я считался до недавнего времени наследником короля.
— Ты э… э… ммм… сын короля?
— Старший. Но отец от меня сейчас отрекся и объявил Камма наследником рода.
— Почему?
— Эля, я же инквизитор.
— Не поняла.
Александр мне потом еще несколько ночей рассказывал о расстановке политических сил в своём государстве. Получалось, что когда-то Орден инквизиторов был так силен, что ему подчинялись даже короли. И, похоже, в те годы много было потеряно.
— Так вы, получается, замедляете прогресс?
— Нет! — рявкнул на меня «господин инквизитор». — Мы как раз за прогресс и науку. А эти все поклонники Хранителей только тормозят развитие. И поклоняются всякой высшей энергии.
— Все равно не ясно, — не согласилась я. — Ты в замке отыскал записи по физике и обвинил меня.
— Я разбираюсь с этим вопросом. Многие вещи в сокровищнице трудно идентифицировать. Да и прочитать не получается.
— Давай научу.
— Чему? — не понял Александр.
— Читать по-русски.
— И как ты это представляешь? Мы сейчас точно не знаем язык друг друга. Ты сама утверждала, что это передача мыслей на расстоянии, для которой не важен язык.
— Мыслей да. Но у тебя они складываются в определенные звуки. Так что давай неси свой листок по физике.
Идея Эли научить меня читать на её языке неожиданно оказалась удачной. Я показывал букву на листке, она называла звук, я фиксировал. Потом уже смог воспроизвести те слова, что были написаны. Язык оказался совершенно незнакомым. Зато я выписал все, что было, на отдельный лист и сделал для себя словарь. Конечно, проверить произношение Эля не могла. Зато я смог записать самостоятельно небольшое предложение. Запаса слов не хватало. И другого источника у меня не было под рукой. Тогда Эля начала мне надиктовывать слова. Смотрелось со стороны все презабавно. Я показывал алфавит, Эля называла номер буквы в столбце. Я записывал, пока не получал слово. Таким манером до весны у меня было записано почти две тысячи слов. Девушка уверяла, что для изучения любого иностранного языка этого минимума должно хватить.
Теперь мой день был разделен на три части. На сон была выделена малая часть. Зато на общение с Элей и заучивание русских слов я тратил большую часть. Конечно, приходилось и насущными делами заниматься. Снова у нас появились огородные работы. Благо, что в этом году самими за углем не пришлось отправляться. Нам его привезли. Да и заказанный ветряк доставили. Еще часть ребят я отправил за товарами на запад. Нужно было не только вещи, но и снаряжение докупить. Запасы патронов подходили к концу.
Но даже эти хлопоты не могли отвлечь меня от «главного». А главное для меня было — выучить язык и затем лично прочитать, что хранилось в королевской сокровищнице. Имеется ли крамола или это действительно научные трактаты? Плохо, что заниматься у меня получалось по времени мало. Теперь больше пяти слов в день я не осиливал. Но Эля меня хвалила и заверяла, что она иностранные языки с такой скоростью могла не изучать. Я же уверял, что все дело в мотивации. Похоже, девушка, несмотря на все наши беседы, так и не представляла, что такое в нашем мире инквизиторы. И как эти древние знания вносят раскол в общество. Обязательно поеду к отцу и все прочитаю!