– Да, сэр. Там она, ихняя обитель. Уж я оценю по заслугам то, что вы для меня делаете, и непременно расскажу нашему членщику муниципального совета, какая распрекрасная у нас полицейская сила. Вы так всегда добры ко мне, по какому бы поводу я ни звонила. Видать, вы с того участка, что на Ньютон-стрит?
– Так точно, мэм. Просто скажите вашему члену муниципального совета, что вам по душе, как несет свою службу Уайти с Ньютон-стрит. А если пожелаете, можете даже звякнуть в участок и передать это моему сержанту.
– Ну конечно, я так и поступлю, мистер Уайти, и не сомневайтесь. Могу я предложить вам еще чуток кукурузного хлеба?
– Нет, нет, спасибо, – ответил Уайти и вытер лицо сверху донизу полотняной салфеткой, которую подала ему старушка. – Ну а теперь мы пойдем перекинемся с ними словечком, и, бьюсь об заклад, они живо принесут вам все, что задолжали.
– Большущее вам спасибо, – крикнула им старушка, когда они зашагали – Рой следом за Уайти и лучом от его фонарика – по узкой дорожке в глубь двора. Разочарование Роя уступило место чувству сожаления к старушке и восхищению ее опрятным крохотным домишком. В гетто таких, как она, совсем немного, подумал он.
– Что и говорить, паршиво, когда люди обижают такую славную бабульку, – сказал Рой, когда они подошли к хижине.
– С чего ты взял, что они это делают? – спросил Уайти.
– То есть как? Ты же слышал...
– Я выслушал лишь одну сторону в споре хозяйки с квартиросъемщиками, – сказал Уайти. – Теперь должен выслушать и вторую. Единственный судья в таких делах – ты сам. Никогда не выноси приговор, покуда не выскажутся обе стороны.
Чтобы смолчать на этот раз, Рою пришлось прикусить губу. Невозможно поверить, что человек может быть нелеп до такой степени. И ребенок бы понял, что жалоба старушки совершенно справедлива... Дверь еще не распахнулась, а Рой уже знал, что увидит за нею грязную мерзкую лачугу, в которой несчастные детишки живут в полнейшем запустении заодно с бездельниками родителями.
На легкий стук Уайти им открыла кофейного цвета женщина лет тридцати.
– Миссис Карсон говорила про то, что собирается вызвать полицию, – сказала она с усталой улыбкой. – Входите, начальники.
Рой прошел вслед за Уайти в маленький домик: спальня в заднем крыле, крошечная кухонька да гостиная, в которой шесть ребятишек сгрудились вокруг допотопного телевизора с дышащим на ладан кинескопом.
– Дорогой, – позвала она, и в комнату, мягко ступая, вошел мужчина, одетый в поношенное хаки и вылинявшую рубаху. Из-под коротких рукавов выглядывали мощные бицепсы и мозолистые натруженные руки.
– Я и не думал, что она взаправду вызовет полицию, – сказал он и смущенно улыбнулся, покуда Рой гадал, как это с таким количеством детей удается здесь сохранять чистоту.
– На две недели просрочили плату, – произнес тот, растягивая слова. – Раньше и не опаздывали вроде, окромя одного раза, да и то на три дня всего. Эта старушенция чересчур уж строга.
– По ее словам, деньги вы должны были внести два с лишним месяца назад, – сказал Рой.
– Гляньте-ка тогда вот на это, – сказал мужчина, направляясь к кухонному шкафу, и возвратился от него с ворохом бумажек. – Вот вам расписка за последний месяц, а вот – за предпоследний, и за тот, что перед ним, и так до самого января, когда мы прибыли впервой сюда из Арканзаса.
– Так вы арканзасские? – спросил Уайти. – С каких краев? Я и сам из Арканзаса.
– Погоди минутку, Уайти, – вмешался Рой и снова обратился к мужчине. – С чего бы понадобилось миссис Карсон утверждать, что вы так задержались с выплатой? Говорит, вы никогда не платите вовремя, хоть она и предупреждала вас, что нуждается в деньгах, а ваши дети, по ее словам, успели разнести весь дом. Зачем ей это понадобилось?
– Начальник, – сказал мужчина, – уж больно она скупа, ваша миссис Карсон. На этой стороне Авалона она хозяйничает вовсю: от Сорок девятой улицы и до угла – тут она всему голова.
– Ваши дети наносили когда-нибудь ущерб ее собственности? – спросил Рой слабым голосом.
– Взгляните на мой дом, начальник, – ответила женщина. – Похожи мы на тот народ, что позволяет детям рвать дом на части? Как-то раз Джеймс швырял камнем в консервную жестянку и разбил ей окно в подвале. Только она вписала это нам в счет, а мы его оплатили.
– Ну и как вам Калифорния? – поинтересовался Уайти.
– Очень даже здорово, – улыбнулся мужчина. – Чуть подкопим деньжат, может, прикупим какой-никакой домишко да и съедем от миссис Карсон.
– Ну-ну, что ж, нам пора, – сказал Уайти. – Очень сожалею, что ваша хозяйка причиняет вам столько хлопот. Позвольте пожелать вам удачи на калифорнийской земле и кое-что еще: если когда-нибудь случится так, что вы состряпаете домашний арканзасский обед и не сможете с ним управиться сами, только звякните в участок на Ньютон-стрит и дайте мне знать, договорились?
– Отчего бы и нет? Мы так и сделаем, сэр, – сказала женщина. – Кого спросить?
– Просто позовите старика Уайти. При случае можно рассказать сержанту и про то, что старина Уайти оказал вам добрую услугу. Время от времени нам ведь тоже хочется, чтобы кто-нибудь похлопал по плечу.
– Спасибо вам, начальник, – сказал мужчина. – Одно утешение – встретить здесь таких полицейских, как вы.
– Пока, мальчуганы! – крикнул Уайти шестерке сияющих смуглых лиц, теперь уже с почтением взиравших на полицейских. На прощание дети помахали ручонками.
Рой вновь очутился на узкой дорожке. Дыша в синюю спину толстой фигуре, он наблюдал за развязной походкой вполне довольного собой человека, направлявшегося к машине.
Пока Уайти закуривал, Рой спросил:
– Как ты догадался, что старуха врет? Что, бывал здесь и раньше по ее вызовам? Да?
– Ни разу, – сказал Уайти. – Чертовы сигары. Хотел бы я знать, неужели дорогие сигары раскуриваются так же плохо, как дешевые.
– Тогда как узнал? Ты ведь подозревал, что та врет.
– Разве я говорил, что она врет? Я и сейчас такого не скажу. У любого куска говядины – два бока. Со временем ты поймешь это. Опыт тебя многому научит. Первого же, кто попадется, слушай так, будто он читает тебе евангельскую проповедь, а потом пойди и точно так же выслушай второго.
Нужно лишь терпенье да здравый смысл, тогда справиться с этой работенкой – раз плюнуть.
Уладить конфликт из-за платы за жилье – еще не значит стать полицейским, подумал Рой. У полиции хватает и другой работы.
– Готов преподать мне урок, как ловить ночных грабителей? – спросил Рой, сознавая, что о насмешку в его голосе можно порезаться, если принять ее близко к сердцу.
– О'кей, но для начала я должен быть уверен, что ты и вправду понял, что говядина жарится с обоих боков. Кое-что ты уже знаешь: никогда не принимай в споре ничью сторону, иначе испортишь бифштекс. Будь то стычка хозяйки с квартирантами или что другое – помни еще вот о чем: за дверями тебя может ждать псих, а то и плут, прячущий в своем гнездышке что-то такое, чего не хочет показывать, или какой-нибудь тип, которому так часто капали на голову – хозяйка, квартирант ли, безразлично, – что он готов оприходовать всякого, кто войдет в его дверь.
– Ну а дальше-то что?
– А дальше – будь осторожен. В любую хату входи как полицейский, не как страховой агент. Если внутри горит свет, сунь фонарик в задний карман и не снимай колпака с головы. Тогда у тебя будет целая пара рук, а это не так уж мало, коли умеешь ими не только в носу ковырять. А начнешь расхаживать по этим гнездышкам с фонарем в левой руке да с фуражкой в правой, однажды вдруг обнаружишь, что тебе нужна еще и третья, да попроворней, и пусть тебя не слишком утешает, что с этой вот фуражкой в руке ты можешь выиграть конкурс вежливых покойников.
– Я и не думал, что эта старуха так опасна.
– Как-то раз одна престарелая леди насквозь продырявила мне ножницами руку, – сказал Уайти. – Поступай как знаешь, я лишь за что купил, за то и продаю. Эй, мальчуган, как насчет того, чтобы я сделал один звонок? Будь добр, свези меня к будке.
Рой наблюдал за Уайти, стоящим в телефонной будке, и курил. Болван покровитель, думал он. Учиться, конечно, стоило, и многому учиться, но учиться у настоящего полицейского, а не у старого толстого пустозвона, не у этой карикатуры на сотрудника полиции. На мгновенье непрекращавшаяся радиоболтовня стихла, и Рой услышал, как глухо звякнуло стекло.