— Агашкин тот, который в очках.
— И оба в очках, — Тайка вздохнула, доставая из-под подушки телефон. — Ладно, сейчас попробуем выяснить. Благо для этого ходить никуда не надо.
Но не тут-то было: оба одноклассника довольно быстро ответили ей в «ватсапе», только ни один из них не признался, что знаком с Агашкой. Пришлось отложить мобильник и напрячь извилины.
— Слушай, а может, этот парень другим именем назвался? С чего вы взяли, что он вообще из наших?
— Так он тебя знает, — горько усмехнулась Майя. — Рассказывал, мол, даже влюблён в тебя был в начальной школе.
— Тогда точно не Серов, — Тайка поморщилась. — Он меня за косы дёргал и дразнил «шваброй» за то, что тощая. И не Жариков. Он нормальный парень, матику списывать мне давал, но мы всегда просто дружили. Он, конечно, немного бестолковый, но добрый. А ещё у Илюхи три младших сестры, и он вечно с ними возится… Сомневаюсь, что он мог вот просто так взять и ударить девушку.
— Мог или нет, но кто-то же ударил, — нахмурилась Майя. — И сестрицы мои очень разгневались. Ты же знаешь — мавки вообще недобрые, а речные — в особенности. Им палец в рот не клади, а незадолго до купальской ночи так вообще ярятся по поводу и без. Уж если решили мстить, ни тебе, ни мне их не отговорить. Особенно когда дело касается Агашки. Она ведь теперь никому не верит. Забилась под корягу и сидит там, лицо волосами завесив, плачет. Ещё немного, и превратится в белую девку.
— Какую ещё белую девку? — ахнула Тайка. Она только про одну нечисть с таким именем знала: ту, что ночами встречает людей на перекрёстках и смотрит своими белыми глазами, в которых радужки нет, и только зрачки горят, как угли. Поговаривали, что встреча с такой сулит человеку тяжёлую болезнь, а то и вовсе скорую смерть — в зависимости от того, как на вопрос ответишь. Спросит тебя белая девка: «Подаришь мне отрез белой ткани?» Коли откажешься, сразу загубит, а коли посулишь подарочек, то из этой ткани тебе самому саван вскоре пошьют. В общем, куда ни кинь — всюду клин.
— Да ту самую, — Майя вздохнула. — Думаешь, откуда они берутся? Когда девица, парнем обиженная, все глаза выплачет вместе с былой любовью, в душе остаётся пустое место. И тогда — пиши пропало. Я давеча в глаза Агашкины заглянула — а там от былой голубизны лишь тоненький ободочек остался. Вот мавки и подумали: коли отомстят они за подруженьку нашу, то заполнится душевная пустота. Сперва радостью возмездия, а там, глядишь, и просто радостью. В общем, спасать Агашку надо.
— Но месть ничего не решает, — Тайка аж подскочила на кровати.
— Ты неправа, ведьма, — Мавка сверкнула глазищами. — Тот, кто причинил зло, должен быть строго наказан. Сама же говорила, что ты за справедливость.
— Да, но не за такую. Не ту, которая око за око, зуб за зуб. Ненависть ненавистью не победишь. Мы ещё можем всё исправить, Майя!
— Да? И как же?
— Пока не знаю, — Тайка поёжилась. — Но я попробую. Эх, как же невовремя я заболела-то…
Мавка склонила голову набок, приложила ладонь к её лбу (такую холоднющую, что Тайке захотелось отшатнуться) и задумчиво протянула:
— Есть одно средство. Но тебе не понравится. Живика-корень называется. Найти его непросто, да у меня в запасе немного есть. На пару дней болезнь уйдёт, зато потом с новой силой вернётся. Рискнёшь ради нас своей жизнью, ведьма?
— Рискну! — Тайка сжала кулаки. — Давай сюда этот корень.
Агашку нужно было выручать во что бы то ни стало — коли заведётся в Дивнозёрье белая девка, непременно быть беде. Многие люди пострадать могут, не только злой обидчик. Но и мавкам нельзя было позволить свершить самосуд. Речные ведь сгоряча разбирать не станут, защекочут всех, кто под руку подвернётся. Да и Илья этот, кем бы он ни был, хоть и напортачил, но смерти точно не заслужил. Значит, настало время заварить колдовское снадобье — и будь что будет. Тайка подозревала, что живика-корень окажется невыносимо горьким. И не ошиблась. Зато всю болезнь вмиг как рукой сняло, нос задышал, и горло перестало саднить. Даже жаль было, что у такого чудесного средства побочные эффекты имеются. Вот тебе и справедливость…
Помогать Тайке в расследовании, как всегда, вызвался Пушок. Коловерша насмотрелся по телеку детективных фильмов и вообразил себя не меньше, чем Шерлоком Холмсом. Спасибо хоть трубку курить не начал!
— Преступник всегда тот, на кого меньше думаешь, — он важно поднял внушительный птичий коготь. — Идём к Жарикову, Тая. Чует моё сердце, это он коварный соблазнитель мавок. Притворяется добреньким, а на деле… не зря же говорят: «в тихом омуте черти водятся»!