— Я же! Тая, ты села на мой хвост!
— Пушок! Уф… — Тайка облегчённо выдохнула. — А ты здесь откуда взялся?
— А нешто я тебя одну отпущу, когда у мавок самое бесчинство начинается? — буркнул коловерша. — Мне потом Никифор все перья повыдергает. И будет прав.
— И как же ты это плюшки на столе без присмотра оставил?
— А я не оставил, — сконфузился Пушок. — Я их того… съел. Так что они в полном порядке. А я, кажется, нет.
— Объелся? — Тайка осторожно погладила его по надувшемуся брюшку, и коловерша охнул, подтверждая её догадку, но тут же закрыл себе лапами пасть.
— Тс-с! Смотри! Вон там!
В водах Жуть-реки что-то плеснуло, и прямо на мерцающей лунной дорожке вынырнула на свет кудрявая Агашкина голова. Тут уже и Тайке пришлось закрыть себе ладошкой рот — права была Майя. Совсем немного оставалось Агашке до превращения в белую девку. Глаза её будто стали больше и выкатились вперёд, зрачки — словно две игольные точки, смотрели зло и цепко, а острые зубы выступали за край алых резко очерченных губ.
— Пришёл-таки, Илюшенька, милый мой, ненаглядный… — она хищно улыбнулась, и Илья невольно попятился. — Боишься меня? Правильно делаешь. Негоже так поступать с девицей, которая доверилась тебе.
— Не боюсь я, — соврал он, делая шаг вперёд. — Прощения просить пришёл.
— А не поздновато ли, любимый? — мавка облизнула губы. — День я тебя ждала, другой, третий, а на четвёртый и ждать перестала. Не осталось во мне былой любви, только ненависть.
— Просить прощения никогда не поздно, — твёрдо ответил парень, присаживаясь на камень.
— Тогда наклонись-ка ко мне пониже, — певуче попросила Агашка, высовываясь из воды по пояс, — а то я что-то не слышу, что ты там бормочешь…
Белое платье облепило её тоненькую фигурку, ветер полоскал белые ленты в волосах. На небо набежали тучи, закрыв луну, но свечение осталось — теперь оно исходило прямо из глаз обиженной мавки.
— Мамочки, — Пушок замолотил лапами в воздухе. — Всё, кранты парню. Тая, сделай что-нибудь! Она же его сейчас утащит! Разве не видишь, это уже не наша Агашка, а самая настоящая белая девка!
— Нет, погоди, — Тайкино сердце билось часто-часто. Конечно, она знала, что коловерша скорее всего прав, но в глубине души всё ещё надеялась, что любовь сможет победить ненависть, что мавка вспомнит свою настоящую суть и чувства вновь пробудятся.
— Подари мне отрез белой ткани, — замогильным голосом пропела Агашка, ухватив Илюху за ворот рубашки.
Ох, плохой это был знак! Тайка, сжав зубы, рванулась из зарослей — рука сама потянулась к кладенцу, висящему на шее. Но тот, вопреки обыкновению, не потеплел. То ли считал, что угрозы для хозяйки не было, то ли чувствовал Тайкино нежелание причинять Агашке вред. Мавка ведь была ни в чём не виновата. Это горе её такой сделало…
— Пф-ф-погоди-ф, — Пушок поймал её зубами за рукав.
Тайка остановилась и в этот миг услышала тихий, но твёрдый ответ Ильи:
— И подарю, если замуж за меня пойдёшь. Тогда из этой ткани платье тебе пошьём свадебное. Только ещё годик подождать надо будет, а то мне пока только семнадцать стукнуло.
— А красивое платье-то будет? — Агашка то ли всхлипнула, то ли в её груди булькнула вода.
— Самое лучшее, — Илья, улыбнувшись, протянул ей на ладони колечко. — Вот, смотри, это я для тебя купил.
— Значит, всё-таки любишь? — белые глаза заблестели, алые губы задрожали. Похоже, Агашка готова была расплакаться.
Тайка сжала кулаки — крепко-крепко — на удачу.
— Люблю, конечно, — ответил Илья. — Мне всё равно, кто ты на самом деле: мавка ли, белая девка или ещё какая нечисть. Знаешь, почему я пришёл?
— Почему? — прошептала Агашка, подаваясь вперёд.
— А потому, что жить без тебя всё равно не смогу. Если утопишь — значит, так тому и быть. Мне в эти дни до того тошно было, что я уж и сам думал в речку с моста вниз башкой сигануть.
Тут уже Агашка не сдержалась — разрыдалась, как маленькая. Когти спрятала и стала тереть глаза кулаками, размазывая по лицу слёзы и бурую речную тину.
— Я, наверное, такая некрасивая сейчас, — всхлипнула она.
— Неправда, — Илья взял её за тонкие запястья и заставил отвести руки от лица. На него смотрели немного испуганные голубые глаза — чистые, как родниковая вода в погожий день. — Для меня всегда будешь самой прекрасной.
На этих словах Тайка подхватила упирающегося Пушка под лапы и потащила за собой в сторону дороги, ведущей к деревне.
— Погоди, Тая, — канючил коловерша. — Я хочу дослушать.