Так Татьяну Владимировну ещё никто не оскорблял.
— Ах ты! — взвизгнула она, замахиваясь крапивой.
А мальчик звонко закричал:
— Папа-а-а!!!
За забором залаяла большая собака.
— Папа сейчас с Лордиком придёт, — пояснила девочка.
И представляете — Татьяна Владимировна опустила руку, плюнула и заковыляла к своей калитке. Она была грозной только с теми, кто не мог себя защитить, а получив отпор, быстро сдулась.
— Что, съела, мымра?! — Пушок от восторга захлопал крыльями. — А неча обижать слабых. Ты чего не радуешься, Тая?
— Да боюсь, как бы бабка злобу не затаила. Не зря же она Бабая поминает по поводу и без. И он приходит… Нужно за ней проследить.
— О, это я запросто! — коловерша затанцевал на подоконнике, предвкушая очередное приключение. — Детектив Пушок отправляется на миссию под прикрытием! Если что узнаю — сразу сообщу. Готовь плюшки за труды.
Расправил крылья и — фр-р-р — улетел. Только его и видели.
Убедившись, что у детишек всё в порядке, Тайка закрыла окно. Надо было замесить тесто. Заодно и ребят угостить. Если, конечно, папа разрешит им взять сладости у тёти ведьмы.
Пушок вернулся ближе к вечеру — словно ждал, когда плюшки поспеют. Первым делом влез мордочкой в плошку с сахарной пудрой, а когда отчихался, затараторил:
— Ох, Тая, не зря мы мымру подозревали! Призвала она Бабая-то. Сам видел. Возле её дома с мешком шастает, кряхтит, страшную песенку поёт.
— Какую ещё песенку?
— А вот такую: «Приду в ночи беззвёздной — рыдать и плакать поздно. Не спрячешься, дружок: иди ко мне в мешок».
Дело принимало серьёзный оборот. Тайка задумалась, припоминая: чего не любит Бабай? Смелых людей, например, — это у них с Татьяной Владимировной общая черта… Кстати, в лицо ему, говорят, лучше не смотреть, чтобы не увидеть то, чего больше всего на свете боишься. Такое уж у Бабая свойство.
— Я иду туда. Пушок, ты со мной?
Глаза коловерши округлились от ужаса.
— Э-э-э… Тая, я не уверен, что в последнее время вёл себя достаточно хорошо. Цветок уронил — это раз. Штору когтями подрал — два. Третьего дня ещё и смородину объел. Да, знаю-знаю, на птичек сваливал, но раз уж мы говорим начистоту… ты только не ругайся! Признание облегчает вину.
— Чего уж тут ругаться? — пожала плечами Тайка. — Ты сам знаешь, что набедокурил.
— Нельзя мне идти. Бабай заберёт, — Пушок закрыл морду лапками. — Я был непослушным коловершей.
— А ты точно его видел? Близко подлетал?
— Не подлетал. Я что, себе враг? Но клянусь всеми ватрушками мира — это он. Слышишь, у меня сердце до сих пор от страха колотится!
— Ясно. Значит, пойду одна.
Вдвоём с Пушком, конечно, было бы спокойнее. Им всё-таки уже приходилось противостоять страшной нечисти. Помнится, и с упырём сражались, и с лихом… Но у всякого храбреца есть пределы смелости.
— Не ходи, — коловерша отчаянно вцепился когтями в её рукав.
— Не могу. Я же ведьма-хранительница. Это в детстве мы могли от Бабая бегать, а теперь настало время встретиться с ним лицом к лицу.
— У меня есть идея получше. Пойдём к мымре, припрём её к стенке и велим Бабая отозвать.
— А если она откажется, что? В полицию на неё заявишь?
— Слу-у-ушай, а может, на неё саму Бабая натравить? Она ведь тоже не была хорошей бабушкой. Пускай получит, что заслужила!
— Мы тогда будем ничем не лучше её, — Тайка уже шнуровала кроссовки.
Что же взять с собой? Ни обереги, ни серебро не помогут. Нужно что-то, что добавит уверенности. Например, бабушкина тетрадка — она уже столько раз Тайку выручала. Меч-кладенец тоже пригодится, если придётся сражаться. Он, конечно, своенравный и вечно превращается то в ложку, то ещё в какую-нибудь ерунду, но в час серьёзной опасности ни разу не подводил. Вздохнув, Тайка поправила на пальце колечко, подаренное Яромиром. Оно не обладало волшебными свойствами, но хранило тепло воспоминаний и тоже придавало смелости. И всё-таки чего-то не хватало…
— Ладно, всё-таки я с тобой, — голос Пушка дрогнул. — И веник возьму. Против веника никто не устоит!
— Ты мой герой, — Тайка чмокнула его в макушку.
Перед лицом грядущей опасности ей не хватало именно верного друга. Даже если он всего лишь маленький коловерша.
Таясь и озираясь, они дошли до дома Татьяны Владимировны. Несмотря на поздний час, в окнах ещё горел свет и за занавесками то и дело мелькал старушечий силуэт.
— Смотри, Тай, — не спит. Козни строит, — прошептал Пушок, нервно переминаясь на Тайкином плече. Ух, хоть бы когти прятал, что ли!