— Порчу искать будешь? А как она выглядит? — Людочка понизила голос до шёпота, словно пресловутая порча могла их услышать.
— Ты всё равно не увидишь.
— Да мне просто интересно.
Как бы ей объяснить? Тайка подёргала себя за кончик тёмной косички, собираясь с мыслями.
— Представь себе черную редьку. Вот сидит внутри такая штука, а от неё корешочки тянутся, всё больше опутывая человека. Ну или в нашем случае — кошку.
— Редька? Вот это поворот! — Людочка хихикнула.
— Говорят, у тебя есть упыриный клык? — Тайка решила спросить прямо. Чего ходить вокруг да около?
— Кто говорит? — подозрительно прищурилась Людочка.
— Да так… — Тайка сделала неопределенный жест рукой. Не выдавать же Мурку?
Людочка покосилась с подозрением, но достала из ящика письменного стола деревянную шкатулку, порылась в ней и извлекла подвеску. Это действительно был клык в оправе из латуни. Только не упыриный, в лучшем случае волколачий. А скорее всего, просто волчий.
— Откуда он у тебя? — Тайка осторожно тронула подвеску. Что-то волшебное в ней определенно было.
— Заказала через интернет. У одной ведьмы. Не знаю, настоящая она или нет.
— Ведьма?
— Да не. Зуб этот.
— Он точно не упыриный.
Людочка разочарованно вздохнула, но в следующий миг в её глазах загорелся интерес.
— А ты что, живого вампира видела? Они всё-таки бывают? А какие? Как в «Сумерках»?
— Живых — не бывает, — фыркнула Тайка. — Упыри, знаешь ли, по определению мёртвые. Но да, видела. Не красавчики. Тебе бы не понравились.
— Кругом обман, — Людочка поколупала клык ногтем. — Сейчас окажется, что он вообще пластмассовый.
— Кстати, нет. Похоже, это и впрямь оберег. Правда, слабенький. Но носить можешь — хуже не будет.
Но Людочка уже потеряла к клыку интерес. Подвеска вернулась в шкатулку.
— Может, ты мне другой сделаешь? Получше. О, знаю! Заколдуй лучше противоблошиный ошейник. На Мурку его наденем, чтобы к ней порча не липла. Кстати, а кто нам пакостит-то? Ты уже поняла?
— Нет пока, — Тайка виновато развела руками. Надежды на упыриный клык не оправдались, а других версий у неё не было.
— Жа-а-аль, — протянула Людочка. — Ух я бы этому гаду! Или гадине — не суть.
— Скажи, может, у тебя есть враги? Или недоброжелатели?
— Нет вроде. Разве что… математичка меня чмырит.
— Меня она тоже не любит. Просто вредная тётка. Порчу на учеников не наводит, за это могу ручаться, — Тайка вздохнула, вспомнив свои вечные проблемы с алгеброй.
— Постой. Ты сказала, «на учеников»? И про моих врагов спросила. Хочешь сказать, на мне тоже порча? — ахнула Людочка.
Надо же, какая сообразительная. Пришлось признаваться:
— Именно что на тебе. А Мурка защищает, как умеет.
— Ох, кися моя любимая… — Глаза Людочки заблестели. Но вскоре слёзы уступили место страху. — Что же делать?
— Будем искать источник. За Мурку не беспокойся. Я с ней Никифора оставила. А если домовой берётся защищать гостью в своём доме — никакое зло не пройдёт.
Людочка хотела ещё что-то спросить, но тут скрипнули половицы, и в комнату вошла баба Ира.
— Девчонки, может, чайку?
— Я же просила стучаться! — рявкнула Людочка.
— Ой, подумаешь, ба не постучала. Тук-тук! Довольна? Ты прости, Таюшка. Людка совсем от рук отбилась. Ты девочка хорошая, уж вразуми её. Пусть снимет со стен своих чертей лохматых.
— Хватит меня позорить перед подругами!
— А ты на бабушку не ори! Бабушка тебе добра желает. Ишь, разоделась, как на погост. И черепа кругом. Тьфу! Что люди скажут?
— Мне всё равно.
— Тебе-то всё равно, а бабушке перед соседями оправдываться. Ох и стыдно мне за тебя, Людмила! Так бы и проучила крапивой по заднице, как в детстве.
— Только попробуй! Я тогда из дома вообще уйду!
— Ой, напугала! Тебя и так вечно нет. По хозяйству помочь не дозовёшься. Одни гулянки на уме. Фьють — и упорхнула к ребятам на лавочки. А я, старуха, должна горбатиться.
Тайка тихонько, пока никто не слышал, снова прошептала заклинание и сложила пальцы в колечко — если посмотреть сквозь него, можно было увидеть незримое. Она ожидала обнаружить покрытые серой паутиной заросли, которые так любят растить кикиморы-раздорки. Но увидела совсем другое. Вокруг Людочки и бабы Иры колыхались сгустки чёрного тумана, от которых тянулись тонкие, но очень цепкие корешки. И чем громче бабушка с внучкой кричали друг на друга, тем больше становилось этих корешков. Это была не всамделишная порча. В смысле, не со зла наведённая. Но корни пустила совсем как настоящая.