И спасибо, что только растянул! А то вон Надюха — Тайкина подружка — в школу с загипсованной рукой пришла. Писать теперь на уроках не может, только слушает…
Пушок крутился под ногами, помогал стаскивать полешки в поленницу и бухтел:
— Ох, не нравится мне всё это. Какой-то лёд нынче подозрительный.
— Да какой подозрительный? Самый обычный, — отмахнулась Тайка, утирая пот со лба. — Было тепло, сейчас холодно. Каждый год такое бывает.
— Но не каждый год столько людей падает и руки-ноги ломает. А уж Никифор наш знаешь какой ловкий всегда был? Он как я — если и падает, то на все четыре лапы. Ой, то есть в его случае на две. А тут поди ж ты — ушибся. Нужно принять меры. Ты ж ведьма!
— Вот я и собираюсь их принять, — Тайка воткнула топор в чурбачок. — Сейчас только печку натопим, а потом пройдёмся с тобой по переулку с песочком. Вот тебе и всё колдовство.
— Не веришь, значит? А зря! — надулся Пушок. — Я, между прочим, тебя старше и делюсь коловершьей мудростью! Не ценишь ты меня, Тая. Даже пирогами не кормишь. Эх…
— Как это не кормлю? А кто вчера полный противень умял, а? С яйцом и с луком, — опешила Тайка.
Обвинение было несправедливым, но она не обиделась, потому что знала трепетное отношение Пушка к пирогам и вообще к еде. Бывало, конечно, что попрекала коловершу, но больше в шутку и вообще за дело: например, когда тот сам всё съел, а с друзьями не поделился. Бедняга в детстве успел поголодать, так что до сих пор пытался наесться впрок.
— Так то вчера было, — фыркнул коловерша. — А сегодня не кормишь!
— Да не ворчи, будут тебе пироги. Но после того, как дела сделаем.
Так слово за слово, шутка за шуткой — поработали они на славу: и дров запасли, и дорожки от снега расчистили, щедро присыпав песком.
— Вот, дело сделано, — Тайка отряхнула рукавицы. — Проще пареной репы! Никто не поскользнётся теперь.
И — шмяк — сама с размаху села на лёд. Обидно стало до слёз. Ну как же так?! Не говоря уже о том, что это было больно.
А Пушок вдруг вскричал:
— Тая, смотри-смотри!
У неё из-под ног раскатились ледяные шарики. Послышалось тихое хихиканье. Коловерша бросился ловить маленьких негодяев, но те ловко уворачивались. Миг — и уже затерялись в сугробе, поди найди их!
— Только молчи, — насупилась Тайка.
— Да я молчу.
— Вот и всё. А то по глазам вижу, что ты хочешь сказать.
— Тая, ты научилась читать мысли? — Пушок пытался выглядеть серьёзным, но у него получалось плохо. Хитрая морда так и норовила расплыться в улыбке.
— «Я же говори-и-ил, что дело нечи-и-исто», — передразнила Тайка.
— Заметим, я этого не сказал.
— Зато слишком громко думал.
— Ну так это у нас не возбраняется, — хмыкнул коловерша, сдувая с усов снег. — Ты встать-то можешь?
— Ох, кажется, могу…
Так потихоньку, нога за ногу, они поковыляли к дому. Сзади послышалось какое-то шуршание, и Пушок зашептал:
— Только не оборачивайся. Мне кажется, они за нами идут. Видать, решили, что мало тебе досталось.
— У-у, прицепились! Кто это вообще?
Пушок в задумчивости наморщил лоб:
— Припоминаю, будто бы бабка Ведана — старая ведьма Дивнозёрья — называла их гололёдышки.
— Значит, ты раньше их встречал?
— Нет, только байки слыхал. Тай, они ближе подбираются. Думаю, надо их задержать и допросить с пристрастием.
— И как же мы их поймаем? — Тайка чувствовала себя очень неуютно. Вроде и маленькие эти гололёдышки, а проблемы от них большие. Покатятся, уронят — не ровен час сломаешь себе чего-нибудь.
— Может, шапкой? — коловерша прищурился, прикинул и покачал головой, отвечая сам себе: — Нет, шапка маловата. О, знаю! Коробкой! Зря у нас она на крыльце пылится, что ли? Ну, та, что от принтера.
— Давай попробуем.
Они переглянулись и кивнули друг другу — ну чисто герои шпионского боевика, заметившие слежку. Тайка ускорила шаг, Пушок припустил за ней — хорошо, когда крылья есть, не поскользнёшься!
Гололёдышки замешкались, а когда поняли, что надо бы поднажать, у Тайки уже была наготове коробка, а Пушок подхватил метлу, которой они крыльцо чистили. Вжух — замёл все шарики, ни одного не упустил. И распушился, гордясь своей ловкостью:
— Ха!
— Что, допрыгались? — Тайка хорошенько тряхнула коробку.
Со дна послышался недовольный писк, похожий на мышиный, и на неё воззрились чёрные как угольки глаза. Три десятка пар, не меньше.
— Так нечестно! — заверещал самый большой гололёдышек.
— А людям под ноги бросаться честно? — возмутилась в ответ Тайка. Ух, сама от себя не ожидала такого командного голоса.