Ликург схватился за голову:
— Все, все! Сил моих нет выслушивать нотации! Мало мне отца, так еще и ты. Не хочу спорить. Понимаю, что ты прав, не совсем же я дурак. Так что хватит поучений. Будем считать, что я осознал! Проникся! Впечатлен! — он протянул сложенные ладони и склонил голову. — О-о-о, величайший и умнейший! Не покидай меня! Освети своей мудростью мой путь! Я готов учиться, но без твоих пинков и подзатыльников мне не достичь успеха!
Миртил скептически посмотрел на завывающего парня, и насмешливо хмыкнул:
— Клоун.
Занеся сумку с вещами в дом, он направился к калитке.
— Пошли уж, артист.
Ликург изобразил преданный взор и подобострастность, и на полусогнутых посеменил следом. Оглянувшись, Миртил фыркнул и попытался отвесить подзатыльник, но тот увернулся, выскочив в калитку. Покачав осуждающе головой, Миртил свернул к площади. Оставив Ликурга изучать тонкости попрошайнического искусства, он направился искать работу. Денег у них не так уж много, неизвестно, когда свет науки озарит этого обормота, а за жилье платить в любом случае придется.
К обеду удалось найти подработку, и Миртил считал, что ему несказанно повезло. Купец, у которого заболел приказчик, после того как проверил почерк и умение считать, взял его на временную работу. Обсудив время работы и оплату, Миртил поспешил к Ликургу.
Пообедав, вернее сказать, проглотив несколько ложек каши с овощами, они выбрались из города в ближайший лесок.
Ликург тихо плелся за Миртилом, с трудом переставляя ноги. Ни думать, ни разговаривать не тянуло, зато жрать хотелось со страшной силой, до коликов в животе и световых мух перед глазами. Тоскливо посматривая по сторонам, решил попробовать заполнить пустоту в желудке. Немного замедлился и принялся разглядывать заросли, вдруг что съедобное узнает. Всякие козы-коровы жрут же эту дрянь и жиреют. Чем он хуже копытно-рогатых.
Когда Миртил резко остановился, Ликург, занятый пробами подножного корма, едва успел затормозить.
— А почему сюда и что мы собираемся здесь делать? — невнятно буркнул он.
— Начнем с постановки голоса, — усмехнулся Миртил, садясь на пенек. — Можешь начинать. Я весь внимание.
Ликург подавился пучком листьев, надерганных по дороге. Сплюнув горькую кашицу, он тихо пробурчал:
— И как они могут это есть?! Ведь дрянь же несусветная!
Посмотрев на сдерживающего смех Миртила, тряхнул головой:
— Какая-такая постановка? Чего начинать?
— Мы здесь для чего? — нахмурился тот.
— Э-э-э… Кхм… Не помню, — растерянно отозвался кандидат в нищие.
Миртил насмешливо фыркнул:
— Ну, уж явно не для поедания листьев и травы. Ты два дня глазел на нищих, надеюсь, основные слова выучил?
— Ну-у… это-о… Подайте на пропитание, — смутившись, тихо пробормотал «нищий».
Миртил с жалостью посмотрел на покрасневшего парня.
— Ты уверен, что тебя услышат? А даже если и найдется кто-то со столь острым слухом, то вряд ли впечатлится твоей бормоталкой и даст денег.
— ПоДА-АЙ-те на пропитание! — рявкнул во всю мощь легких разъяренный Ликург.
Его выпад только рассмешил Миртила:
— Таким голосом и тоном более уместно на большой дороге караваны встречать. Точно подадут. Еще и разденутся, и из обуви повыпрыгивают. Надеюсь, ты не забыл, что учитель поручил тебе нищего отрабатывать, а не разбойника?
— И то тебе не так, и это, — раздраженно вскинулся кандидат в «нищие».
— Да это не мне надо, а тебе. Я здесь в качестве стороннего наблюдателя, чтобы подсказать, когда начнет получаться и закрепить успех, а затем, переходить к отработке следующих навыков, — примирительно произнес Миртил.
Ликург вздохнул:
— Да я понимаю… это меня задание выводит из себя. Ладно, поехали дальше. Пода-а-а-айте на пропита-ани-ие, — задребезжал он фальцетом.
Затем, вопросительно поднял брови.
— Ты пой, пой. Когда выйдет что-то реально стоящее, я скажу. Для большей результативности добавь «убогому умом и физически», — с трудом удерживая невозмутимое выражение лица, предложил Миртил.
Ликург кисло посмотрел на советчика, но тот только руками развел, мол, мое дело предложить.
— А где ты пропадал первую половину дня? — вдруг вспомнил кандидат в нищие.
— Работу искал. Пусть жилье и еда недорого нам обходятся, но даже на это немногое нужны деньги, — неопределенно пожал плечами Миртил.
Эти слова потрясли Ликурга до глубины души. Минут десять сын мага сидел молча, погрузившись в невеселые размышления.
«И в самом деле заигрался я. Все эти годы пыжился и скакал козликом, пытаясь завоевать если не уважение, то хотя бы восхищение совершенно ненужных и недостойных людей. А присутствие рядом с собою человека, действительно достойного уважения, который обо мне не только беспокоится, но и заботится, воспринимал как само собою разумеющееся. Пора, пора взрослеть», — грустно хмыкнул он и затянул, пытаясь подражать настоящим нищим:
— Пода-а-айте, убо-огому на пропита-ание…
Дальше потянулись дни, похожие друг на друга. Каждое утро парни начинали с тренировки, чтобы не потерять навыки и для поддержания тела. После завтрака Ликург отправлялся на центральную площадь у главного храма наблюдать за нищими, а Миртил шел к купцу, на заработки. Затем следовал скудный обед. Полуголодное существование пусть и в небольшой мере, но позволяло основательнее прочувствовать состояние вечно голодных нищих и в то же время не давало заполучить проблемы с желудком. Перекусив, странная парочка удалялась в лес. Отойдя подальше от дороги, Ликург устраивался удобнее и принимался тренировать голос, завывая на все лады две-три самые распространенные среди попрошаек, фразы. Миртил выступал в роли судьи, оценивая эффективность произнесенного. Ничего хоть сколько-нибудь стоящего за неделю тренировок так и не прозвучало. Чаще всего, Миртил тихо дремал в тени деревьев, не обращая внимания на шум, создаваемый Ликургом, но иногда его прорывало, и он принимался сравнивать арии «нищего» с криком спаривающихся ослов или завыванием бешенного выркха. К концу недели терпение Миртила заметно поуменьшилось. Он все чаще не выдерживал и принимался за сравнительный анализ голосового выступления Ликурга и ситуации, в которых подобный вой воспроизводят. Количество и качество эпитетов существенно увеличилось, вплоть до самых экзотических.
Когда пошла вторая неделя их занятий, Миртил не выдержал и особо прочувствованно выругался, а затем уже спокойнее добавил:
— Да, пойми ты, наконец, нет у тебя выхода! Пока не выполнишь задание учителя, даже отец не вправе отменить ученичество. Я, конечно, тебя не брошу, буду помогать, но то ли это дело, которым ты желал заниматься многие годы?
Ликург очень красочно представил, как до самой старости болтается среди нищих, и скандирует убогий набор фраз… и тут его проняло. И така-а-аа-я тоска взяла…
— Пожале-е-ейте несчаа-астного-о-о. Пода-а-айте убогому на пропита-а-ание, — затянул он, раскачиваясь и чуть не рыдая.
Миртил чисто подсознательно потянулся к карману. Уже достав монетку, он удивленно посмотрел на свою руку.
— Получи-и-илось! Получи-илось! — завопил он, высоко подпрыгивая. — Ну, теперь мы им покажем! — заваливая Ликурга, на траву радостно засмеялся он.
Глава 23.
Легкость исполнения достигается потом и синяками.
Отмечать удачу парни зашли в трактир. Ликургу предложил закатить пир, но друг убедил не расслабляться. Да и опасно набивать едой отвыкший желудок. Взяли лишь по миске наваристого супа, да по бокалу пива. После пары недель полуголодного существования и это прошло за праздничный ужин.
Следующую неделю кандидат в нищие закреплял полученный результат, стремясь довести его до автоматизма. Старательно воспроизводил то чувство и состояние, благодаря которому удалось достичь нужного эффекта, и безостановочно завывал: «Подайте…». Когда это стало получаться в больше, чем в половине попыток, парни задумались над подходящими для попрошайничества позами. Ведь необходимо, чтобы уже сама поза притягивала внимание и сочувствие, но и чтобы ноги не сводило судорогой от долгого нахождения в одном и том же положении и на одном и том же месте. Сидеть-то придется не менее половины светового дня. Пока Ликург вырабатывал усидчивость, пробуя разные варианты, Миртил вырезал несколько костылей.