«Правда?» – слегка смутившись, спросил я.
Холмс помахал у меня перед носом газетой. «Какой-то бегун, шут гороховый, был настолько самоуверен, что выставил себя на всеобщее посмешище. В статье пишут, что этот веселый малый дал сопернику фору в восьмую часть длины дорожки. Они почему-то стартовали с противоположных концов, и после того, как соперник пробежал положенную фору, наш бегун отправился ему навстречу трусцой, всем своим видом демонстрируя презрение. Он был совершенно потрясен, когда, пробежав всего шестую часть дорожки, уже встретил соперника. Конечно же, он проиграл», – сказал Холмс, и его глаза блеснули.
«Несомненно», – быстро ответил я.
«Может быть, вы скажете мне, старый друг, во сколько раз быстрее должен был побежать этот болван, чтобы все-таки выиграть? Округлите до ближайшего целого числа, предполагая, что более медленный бегун сохранил прежнюю скорость».
А вы как думаете?
На востоке
Собирая кое-какие данные во время «Прискорбного дела о дочери разбойника», я наткнулся на интересный факт о родине ее отца. Это была маленькая гористая страна в Восточной Европе, не выделявшаяся ничем ни в политическом, ни в культурном плане, но известная кровожадностью своих мужчин. Ничего удивительного, учитывая, по какой причине я вообще наткнулся на эти данные.
Так или иначе, я обнаружил, что в прошлом году в этой стране 1,4 % женщин и 2,1 % мужчин вступили в брак с соотечественниками.
Я сообщил об этом Холмсу, и тот тут же предложил мне вычислить процентное отношение мужчин и женщин в этой стране.
Каково ваше мнение?
Самоубийство
Инспектор Лестрад из Скотленд-Ярда был маленьким и худым; среди его предков явно был хорек. Его подход к расследованиям был совершенно дилетантским, но тем не менее он был неустанным служителем закона. Холмс и я много раз помогали ему вывести злодеев на чистую воду. Впрочем, несмотря на множество свидетельств гениальности Холмса, Лестраду каким-то образом удавалось сохранять веру в собственное мнение, если у них с Холмсом возникали разногласия. Так что я совершенно не удивился, когда во время «Дела о невозможном гекконе» он сразу же отмахнулся от первого анализа Холмса.
«Послушайте, Холмс, я понимаю, что ваш клиент боится, что смерть не естественная. Но это совершенно очевидное самоубийство. Здесь ничего не говорит об обратном». Лестрад обвел рукой комнату, в которой мы стояли. «Мы сдвинули с места только покойного».
То была плохо освещенная комнатка с полками, полными книг; почти все пространство занимали большой дубовый стол с обтянутой кожей столешницей и кресло. По центру стола лежала бутылочка из-под пилюль, совершенно пустая. Рядом с ней валялась оставшаяся пара пилюль, большие белые продолговатые комочки размером примерно с подушечку моего мизинца. Все остальное содержимое бутылочки – двадцать пилюль, может быть, даже больше – прошлой ночью принял дядюшка клиента. Наконец, еще на столе лежал листок с финансовыми расчетами, выглядевшими совсем нерадостно.
«Да, я тоже об этом, – чуть грубовато сказал Холмс. – Уверен, даже вы, инспектор, поймете, что самоубийство в лучшем случае очень маловероятно».
Он, конечно, прав. Сможете ли вы заметить то же, что заметил он?
Шарфы
Одним ветреным осенним днем Холмс и я шли по Мэрилбоун-роуд, мимо музея восковых фигур мадам Тюссо. Я с трудом удерживал шляпу на голове, но тут особенно мощный порыв ветра сдул ее. Нагнувшись, чтобы поднять шляпу с земли, я заметил, что женщина, которая шла перед нами, потеряла шарф и ветер понес его по мостовой.
Холмс тоже заметил сбежавший шарф и повернулся ко мне с задумчивым видом. «Уделите мне момент, Ватсон, и представьте, словно на улице намного больше народу. Целая дюжина девушек одновременно потеряла свои шарфы. Раз уж на то пошло, давайте еще представим, что поблизости был юный Виггинс, который подобрал все шарфы и отдал их обратно женщинам в случайном порядке, надеясь получить пару пенни за помощь».
Виггинс был представителем и неформальным лидером Нерегулярных полицейских частей с Бейкер-стрит, ватаги мальчишек, к услугам которых Холмс часто прибегал, если ему требовались дополнительные глаза или руки.
«Это не кажется невозможным», – согласился я, хотя, зная парня, я очень сомневался, что он будет настолько беспечен, чтобы возвращать шарфы кому попало.
«Ну, хорошо, – сказал Холмс. – Сможете ли вы рассчитать вероятность того, что только одиннадцать женщин получат обратно именно свои шарфы?»
К своему немалому удивлению, я понял, что смогу. А вы сможете?