Мать моя женщина…
Когда я заглянул внутрь, мне показалось, что меня двинули в грудь ледяным тараном, насколько мощным был полученный мною удар. От него в глазах моментально помутилось, все тело занемело, а в ушах зашумело, словно меня дубиной по темечку огрели. Причем хорошо так огрели, от души. Более того, я почувствовал себя почти так же, как возле разлома, когда там появился пожиратель. За тем исключением, что пожиратель пытался заставить меня подойти ближе, а из детской меня в прямом смысле стремились вытолкнуть. Не дать войти. Причем с такой силой, что даже просто устоять на ногах оказалось ой как непросто.
«Внимание! – прошелестела в моей голове Эмма. – Зафиксирована попытка ментального воздействия высокого уровня. Источник воздействия определен как субъект „Арли“. Активирована найниитовая защита. Субъект контакту недоступен. Уровень сознания определяется как низкий, состояние – глубокий неконтролируемый транс. Уровень воздействия имеет тенденцию к нарастанию. Вероятно, субъект бессознательно реагирует на появление посторонних, поэтому настоятельно рекомендую удалиться от источника на расстояние не менее майна».
Я пошатнулся, вцепившись в дверь и наличник обеими руками, и, заметив краем глаза, как отступили в сторону мастер Даэ, лэнна Оми и даже лэн Даорн, упрямо мотнул головой.
Нет уж. Хрена с два я теперь отсюда уйду!
– Сиди здесь, – коротко велел я йорку. – За мной не ходить. Сторожить дверь, никого сюда не впускать.
«Выставь защиту на максимум, – уже мысленно обратился я к подруге. – Попробуй снизить уровень воздействия. Если не получится, бери управление на себя, как у разлома. Надо добраться до Арли и попробовать её разбудить».
«Принято», – отозвалась Эмма, приступив к выполнению приказа. Йорк, недовольно засопев, спрыгнул с моего плеча и занял оборонительную позицию у двери. Тогда как я, накренившись, будто в сильную бурю, сцепил зубы и, сделав неимоверно трудный шаг, все-таки переступил порог детской.
Сила ментального удара у Арли оказалась такой, что меня едва не расплющило. Девчонка оказалась сильна… очень мощная из неё вырастет магичка. Думаю, мастер Даэ не один раз пробовал сюда войти, но, судя по всему, потерпел поражение.
«Найниитовая защита выставлена на максимум, – почти сразу отрапортовала Эмма. И буквально через мгновение, за которое легче мне ничуть не стало, добавила: – Беру управление на себя».
Только после этого меня перестало выталкивать из комнаты, а чудовищное давление на разум ослабло. Я снова начал нормально соображать, в глазах прояснилось, мои мозги перестали пытаться вылезти из ушей. При этом контроль над телом я полностью утратил и мог только следить за тем, как моё туловище спокойно распрямляется, как рука без видимых усилий тянется к дверной ручке, а потом захлопывает дверь, отсекая родственников от детской, ну и заодно не давая им смотреть на то, что будет дальше.
Арли я тоже увидел – когда зрение ко мне вернулось, я обнаружил, что малявка стоит возле разворошенной постели. Босая, растрепанная, в одной только белой пижаме. Стоит, раскинув в стороны руки и запрокинув голову. Неподвижная, как статуя. Бледная, как смерть. Стоит, открыв рот, и беззвучно кричит, причем с такой силой, что хоть из её рта не вырывалось ни единого звука, мощь этого молчаливого вопля оказалась такой, что нам с Эммой даже вдвоем было непросто его выдерживать.
Я прямо чувствовал, с каким усилием подруге приходится делать каждый шаг и преодолевать выставленную соплячкой защиту. Я словно в густом киселе оказался. На дне океана. Под невидимым, но воистину чудовищным давлением, сквозь которое приходилось прямо-таки продираться, чтобы продвинуться хотя бы на волосок.
Арли, судя по всему, настолько разозлилась, испугалась и одновременно расстроилась… настолько обиделась на деда с матерью и больше не захотела никого видеть, что даже меня пыталась вышвырнуть из комнаты. Уверен, если бы не Эмма, фига с два я вообще смог бы к ней подойти.
Наконец, спустя несколько мэнов отчаянной борьбы, подруга смогла подвести меня к девчонке на расстояние вытянутой руки. И уже там я попросил Эмму вернуть мне контроль над телом, после чего тут же оказался под безумно тяжелым прессом и, не выдержав давления, буквально рухнул перед находящейся в трансе девочкой на колени.
– Арли! – просипел я, с трудом подняв неимоверно тяжелые руки и приложив их к детским щечкам. – Арли, очнись!
Дайн! Её кожа была холодна как лед! Гладкая, словно фарфоровая, с крохотными капельками застывших слезинок… Сколько она уже так стоит? Рэйнов шесть? Семь? Больше?