— Так, может быть, не взрывать? Может быть, обойдёмся мы без этих… пиротехнических фокусов?
— Не получится. Вынуждаете вы меня, гражданин следователь, — укоризненно сказал смотритель.
— Только не надо разыгрывать из себя загнанного в угол, — попросил Буряк. — Из любого положения есть выход.
— Это общие слова, Гриша. Общие и пустые.
— А вот и нет. Если хочешь знать, я лично не испытываю к тебе никаких негативных чувств. А по большому счёту, даже сочувствую.
— Ой, ли? А когда я был в камере, и ты колол меня, Гриша, ты разговаривал по-другому, — напомнил смотритель.
— Послушай меня, Михаил! Сейчас тебе кажется, что весь мир настроен против тебя. И я понимаю твои чувства. Но стоит пройти шаг, сделать всего одно движение — в мою сторону — изменится всё. И точка зрения тоже.
— Не уговаривай, лукавый! То, что ты меня понимаешь, — в это верю. Ты такой же одинокий волк, как и я. У тебя же, Гриша, нет другого смысла в жизни, кроме работы. Так что на данный момент твой смысл — это я, — смотритель засмеялся. — И ты мне не сочувствуешь. Ты просто боишься этот смысл потерять.
— Ты, конечно, незаурядный человек, Михаил Макарыч, но, извини, мне кажется, что у тебя мания величия. Ты не смысл, ты — моя работа.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал смотритель. — Не хотел обидеть.
— Лучше знаешь что… Предлагаю тебе раскаяться и помочь следствию. Отдать карту Сомова нам. То есть помочь городу. Отдай карту, Миша!
В ответ — тишина.
— Чего молчишь-то? Задумался?
Смотритель, не отвечая следователю, отошёл от двери и поднял с земли какую-то железку. Он вставил её в лопасть вентилятора — и вентилятор остановился. Смотритель проскочил через вентилятор в шахту, после чего убрал железку, и вентилятор вновь заработал.
Алёша с удовольствием выполнял просьбу Буряка. Он так увлёкся, что не заметил, как к нему подошёл дежурный милиционер.
— Что это ты такое делаешь, Самойлов?
— Служебная тайна. Не могу сказать.
— Ах, служебная тайна. Скажите, пожалуйста! Наверное, личное поручение Григория Тимофеевича!
— Да, личное поручение Григория Тимофеевича, — подтвердил Алёша.
— Хорошо делать таинственный вид, когда занимаешься второстепенным делом, — усмехнулся милиционер.
— А с чего вы взяли, что я занимаюсь второстепенным делом? — поинтересовался Алёша.
— Потому что главное дело у нас сейчас одно. И горячая точка одна. Катакомбы. Но туда, конечно, не каждого допускают.
— Конечно! Вас, например, оставили здесь, — нашёлся Алёша.
— И тебя тоже.
— Ничего подобного! Я просто закончил… аналитическую часть работы. А теперь иду туда. В горячую точку.
— А ты хоть знаешь куда идти?
— Нет. Но… а вы знаете, куда поехал Буряк? Точно не скажу, но, по-моему, он собирался на маяк.
— Да, точно. Он мне тоже говорил, что будет на маяке!
Андрей сидел в каморке на маяке, обложившись толстыми книгами. В дверь постучали. Андрей открыл дверь — на пороге стоял Алёша.
— Лёшка, привет! Заходи, гостем будешь.
— Я, собственно, не в гости, Андрей.
— А я-то уж обрадовался. Думал, ты выбрался ко мне, как и обещал.
Андрей, я помню о нашей договоренности. Но сейчас, увы, у меня мало времени. Скажи, пожалуйста, ты не видел Григория Тимофеевича? Мне сказали, что он должен быть здесь.
— Нет, его здесь нет, пожал плечами Андрей. — Но у меня к тебе действительно есть разговор.
— Извини, Андрей, некогда…
— Алёша, я надолго тебя не задержу.
— О чём ты хотел поговорить со мной?
— Не о чём, а о ком. О Маше.
— Андрей, если ты хочешь поговорить о наших с Машей отношениях, то не надо, — попросил Алёша.
— Почему?
— Во-первых, это разговор не на пять минут. А во-вторых, я бы не хотел обсуждать эту тему вообще.
— То есть ты предпочитаешь спрятать голову в песок, как страус?
— Я бы не назвал свою позицию страусиной! — вспыхнул Алёша.
— Извини, если обидел тебя.
— Ничего. Я сам остро на всё реагирую. Маша для меня — святое. И не хотелось бы…
— …думать о ней, да? — продолжил Андрей. — Думать, потому что мысли могут привести к выводам, которые расходятся с твоими делами. Так, Алёша?
— Хорошо. Я обещаю тебе, что именно с тобой я поговорю о том… о том, что произошло в последние дни. Но не сейчас. Правда, Андрей, у меня срочные служебные дела. Я ищу Буряка.
— Насколько я знаю от ребят, охраняющих территорию вокруг катакомб, Григорий Тимофеевич находится в районе вентиляционной шахты.