Один из них заходил за кресло с изгоем и нажимал кнопку, расстегивающую ремень. Изгой вставал и чувствуя запах шокеров послушно направлялся на выход. 362 вышел одним из первых, поскольку все началось с задних рядов. Изгой осторожно вышел на улицу на застывших от постоянного сидения ногах и ему предстал город во всей красе, но рассмотреть толком ничего сразу не дали. Их тут же отогнали к другому краю перрона, освещаемого гамма-лампами, чтобы не мешали другим изгоям выходить из вагонов и прямо на перроне спецсоставами обрабатывали обделавшихся МИО. Стоя на краю, спиной к разбитым старым и ржавым вагонам заброшенного состава изгой, подрагивая от ночного холода, наконец-то рассматривал место, куда его привезли. Платформа находилась на краю небольшого городка, огороженного забором из колючей проволоки. На вышках за ними наблюдали пулеметчики, повсюду были люди с оружием. Было видно сразу, здесь не так спокойно, как на тренировочной базе. Было совсем раннее утро, еще только всходило солнце, освещая заревом горизонт, только собирался начинаться новый день. 362 от нечего делать посмотрел вокруг. За колючей стеной находилось старое здание вокзала, тоже обставленное со всех сторон гамма-лампами. Они были включены на полную мощность и их обилие еще раз его убедило, что опасность рядом. Он услышал сзади знакомую речь и обернулся. Тот самый человек, что забирал изгоев с базы, раздавал списки военным и изгоев сразу разбирали по этим спискам. К нему подошел один из военных, имеющий такие же нашивки, что и сержанты с тренировочной базы и поманил за собой рукой, по пути забрав еще троих изгоев. Они молча шли за ним, ожидая, что будет дальше. Человек шел прямо через толпу изгоев и людей, расталкивая их без особых церемоний и переругиваясь с теми, кто ругался ему вслед и они наконец покинули перрон, спустившись вниз, в сам город. Люди были на взводе, что же тут происходит? Внизу, на разбитой временем улице их ожидал большой грузовик с фургоном для перевозки людей, окрашенный в зеленый цвет. Сержант махнул им рукой забраться в фургон машины, закрыл их там и сам сел в кабину, оставив изгоев наедине с самими собой. В фургоне 362 осмотрелся, как только загорелся свет. Обычный светильник под потолком светил достаточно ярко, поэтому он все видел, хотя рассматривать было нечего. Были только жесткие скамейки вдоль бортов и больше нечего. Он сел на одну из этих скамеек, ощутив задницей, какая она жесткая и остальные изгои последовали его примеру. Машина завелась и куда-то поехала, раскачивая их тела на ямах и колдобинах, отчего приходилось сидеть, крепко держась за скамейки, чтобы не улететь до потолка или головой в стену. В фургоне не было окон, поэтому всю короткую дорогу они смотрели друг на друга, насколько это было возможно под постоянно играющем светом лампы. Изгои были похожи на него, примерно одинаково с ним роста. Один имел номер 5л 955, второй 2л 356. Он поймал себя на мысли что даже не осознает, сколько изгоев сделано на лабораториях. Значит один из 5 лаборатории, второй из второй лаборатории. Интересно, они умеют читать и разговаривать?
Машина остановилась, обрубая его размышления и дверь открылась, впуская свежий воздух и свет в фургон.
— На выход. — Прозвучала команда и они вылезли друг за другом, спрыгнув на поросший травой асфальт. Изгои оказались в другой части города и здания были только за ними, что означало что город или вернее сказать его остатки, был совершенно небольшой. Как он изначально и предполагал. Перед ними же, за забором из колючей проволоки и гамма-ламп был девственно чистый лес, приветственно покачивающий своими вершинами им, будто приглашая к себе. Изгой вспомнил свое первое желание гулять в лесу и понял, что все еще желает этого. Только в чем смысл этого? Просто гулять и смотреть за деревья? Нутром он чувствовал, что еще много раз ему представится такая возможность, поэтому не стоило торопить события.
Сержант снова отвлек его от размышлений взмахом руки приказав им следовать за ним и они направились к ангару, стоящему на новых путях. Это был весьма огромный ангар. Зайдя за людьми внутрь он увидел еще один поезд. Это был специальный состав для ремонта путей. Почему-то он тоже это сразу понял, стоило только ему увидеть его. Видно старую память не обманешь. Вокруг суетились люди, краны ставили на платформы какое-то оборудование и огромные блоки из рельсов и шпал. Как только материал был погружен на платформу, поезд проезжал немного вперед и под погрузку становилась очередная платформа. Их провели дальше вдоль состава и вслед за сержантом они дошли до одиноко стоящего вагона на отдельных путях. Ворота у него были открыты и он был абсолютно пуст. Человек указал на припаркованные к перрону грузовики с ящиками и указал на вагон. Снова придется поработать руками. 362 молча пошел и первым взял зеленый ящик, который по ощущениям был килограмм 50 и понес в вагон. Остальные изгои тоже последовали его примеру. Вчетвером они загрузили вагон под пристальным надзором военных за несколько часов, слушая их наставления куда складывать ящики и с какими их них обращаться аккуратнее, работая молча и без остановки, совершенно не обращая внимания на суету вокруг. Когда все было готово и последний ящик оказался внутри человек закрыл вагон и по рации сообщил, что вагон готов к подцепке. Затем сержант кивнул изгоям следовать за ним и они отправились к составу. 362 ощущал себя немного потерянным, не понимая, что от него требуется, только выполняя приказы. Ему это совсем не нравилось, неопределенность, когда вынужден плыть по течению жизни, ожидая, куда тебя направят, но выбора он пока не видел. Только подчинение людям, пока он не разберется что к чему было самым правильным решением на его мнение.
Поезд был почти готов и их загнали на одну из платформ, на которой стояло какое-то оборудование и тележка сверху для перевозки рельс. Пока они ждали, сидя в платформе на ящиках к сержанту подошел офицер и их разговор состоялся прямо под боком у изгоев. 362 сидел ближе всех и слышал их каждое слово.
— Когда состав выходит? — Спросил он.
— Максимум полчаса, подцепит последний вагон и пойдет.
— Скажи людям, чтобы были осторожны. Час назад с мостом пропала связь.
— Может, как в прошлый раз? — Спросил сержант.
— Надеюсь, что авария. — Офицер посмотрел на изгоев. — Во всяком случае сигнала о нападении они не посылали.
— На месте разберемся. — Произнес сержант и тоже посмотрел на изгоев, словно учуяв внимание 362.
Офицер ушел и сержант глянул на часы.
— По вагонам. — Закричал он и убежал в сторону локомотива.
Состав дернулся и проехал мимо загруженного вагона, затем подцепил его и направился к выезду из городка. 362 сидел на ящиках и смотрел на город, который уже ярко освещало солнце. Ему понравилось ездить на поездах и он приготовился к новой поездке на платформе, открывающей значительно более широкий обзор, чем замкнутое пространство закрытого вагона. Вся ночь пролетела как миг, накатив на него сперва растерянность, но он уже начинал принимать новый ритм жизни. Теперь все будет совершенно по-другому. Он смотрел вдаль, навстречу тому, что его ожидало.
Мост
Поезд вышел за ворота и сразу пошел на разгон, обдувая теплым воздухом наступившего нового дня лицо изгоя. Это было очень приятно, и он даже зажмурился от удовольствия, подставляя лицо порывам ветра. В этой поездке к тому же был несомненный плюс, по сравнению с вагоном. С платформы все было видно намного лучше, чем через окно закрытого вагона и 362 крутил головой во все стороны, любуясь проносящимися мимо деревьями, в отличии от других изгоев, которые просто сидели и смотрели вперед, ни на что не реагируя. На соседней платформе ехали солдаты и по ним было видно, что данным маршрутом они ездят не первый раз, поскольку большинство из них спали прямо на платформе, пока другие осматривали местность с оружием наготове. Дорога была недавно сделана, поэтому поезд шел гладко, вокруг был густой темный лес, в котором было слышно пение птиц и шелест листвы. Красота и спокойствие. Когда поезд заходил в поворот он любовался составом, который растянулся на десяток вагонов. 362 бросал иногда взгляды на других изгоев, воодушевленный открывающимися видами. Но тем было на все плевать. Они сидели и смотрели вперед, будто находились в трансе, отключенные от всех эмоций. Он давно заметил такую реакцию изгоев, в основном на приближающиеся сумерки и Киркин объяснял это их реакцией мозга на уменьшение освещенности и отсутствием внешних раздражителей в виде новых горизонтов. Но на вагоне он понял, что ничего не меняется с изгоями, когда им нечего делать. Они словно машины, ожидающие приказа и без него они в режиме ожидания. Унылое существование, но может все не так, как выглядит? Почему никто не обращает внимание на такую красоту, а видит только он один? Почему он отличается от них? Почему они не могут быть такими же, как он? Эти вопросы он задавал сам себе и пока не видел ответов.