30 ноября 1910 года (понедельник)
Ночью очень замерзли. За завтраком мы с А. уже мечтали, как будем отогреваться весь день в горячей ванне, устроенной природой, но Пьетро завлек нас плыть с ними, рыбачить на глубине. Обещал показать необыкновенную красоту. Я думал отправиться с ними без Анны, но она не пожелала одна оставаться. На яхте она все время дрожала, бедняжка, на палубу не выходила, а я несмотря на резкий ветер, довольно быстро разогнал кровь работой. Мне было не скучно, но беспокоясь за Анну, я уж пожалел было, что не остались. Но увидев то, ради чего нас затащили далеко в море, перестал себя корить. Коралловый риф! Вот что Пьетро так страстно желал нам продемонстрировать. И бог свидетель, он был прав! У капитана оказалась специальная маска – что-то вроде ведра с прозрачным донышком. Я и представить себе не мог ничего подобного! Рыбы, окрашенные, словно райские птицы и как много! А сам коралл будто искусственно создан каким-то новым художником, смелым и слегка безумным. Пьетро что-то страстно старался объяснять. Я понял, что весной, когда вода потеплеет, можно будет нырнуть поглубже, и там увидеть нечто еще более удивительное. Мы втроем поддержали Анну и она тоже посмотрела. Ее происходящее под водой увлекло настолько, что стала уговаривать нас позволить ей нырнуть хоть на минутку. Разумеется, никто не согласился. Пьетро уговаривал ее: «Летом, сеньора Анна, летом мы будем здесь снова!» – Она посмотрела печально – маленькая девочка, расстроенное дитя, не получившее желанного подарка:
– Летом я уж, наверное, не смогу.
– О! Бамбино! Сестра и мать позаботятся о бамбино!
Но я подумал: «Анна, пожалуй, права. Она, вероятно, будет кормить и ей станет не до путешествий». Ну, ничего. Только бы все разрешилось благополучно. А там уж у нас вся жизнь впереди. Ночью помогал управляться с сетями и парусом. Рано утром причалили к Сорренто с горой свежей рыбы.
1 декабря 1910 года (вторник)
Отсыпались у наших. Вдруг шум, переполох. Вскочили. Что такое?! – Отец приехал!
Они уединились с Анной на несколько часов. Не знаю, о чем был у них разговор. Требовал он отчета о нашей новой жизни, или просто наслаждался обществом дочери после долгой разлуки, она не посвятила меня. Потом настала моя очередь. Я не без некоторого содрогания вошел к нему. Пожал мне руку, усадил, справился о здоровье. Я почему-то стал подробно отвечать об Аннином, как она ест, как спит и что сказал доктор. Он улыбнулся.
– Не скучаешь ты здесь в женском обществе?
Пришлось ответить, что скучаю немного. Ведь, кажется, неловко было бы открыто признать довольство такой жизнью.
– А я тебе приехал здесь место устроить. Займешься делом. А женщины пусть уж сами управляются. Благо их теперь много.
Вот, думаю, и конец нашим медовым месяцам! Но только Пэр-Сури открыл рот, а я приготовился внимать ему о поприще мне уготованном, вбегает Анна.
– Папа! Прости! Саша! Нам телеграмма из Милана!
– От Миши? – Это у меня невольно вырвалось.
– Нет. Жанна и Жильбер зовут на свадьбу! Уже в четверг! Я побегу к нам, собираться! –Поцеловала отца, меня и убежала.
П.-С. сказал:
– Ну, раз вы едете, то позже дела обсудим. Я к вашему приезду, как раз, все улажу. – Потрепал мне волосы мягкой рукой и пошел к жене. А я поспешил догонять Анну.
Догнал. Выходим на свою улицу, видим, у нашей двери стоит кто-то. Я сразу узнал кто, и остановился. Сказал Анне:
– Видишь? Это та самая девушка, возлюбленная Пьетро. – Анна почти ничуть не сконфузилась.
– Ну что ж теперь делать? Идем.
Я говорю:
– Может, переждем немного? Вдруг она уйдет?
– Нет уж! Нам нужно домой. Мы должны в Милан собираться. Ну, не бойся, – взяла меня под руку.
Приблизились. Моя «спасительница» весело поприветствовала нас. Я, дурак-дураком, сходу извинился и заявил, что не говорю по-итальянски. Она же, чистая душа, закивала, заулыбалась еще шире.
– Да, да! Я знаю, вы иностранцы. Я говорила с мужем, вашей сестры. Как ее здоровье? Сеньора Демианоф, я правильно говорю? Я принесла ей сушеных персиков!
Вот это да! Нам с Анной пришлось объясняться кое-как, что та часть семьи – господин Демианов со своей беременной супругой, вот именно, с моей сестрой, уехали в Милан. (Анну эта полуложь рассмешила, а мне даже жутковато немного сделалось) А тут вот теперь мы живем.
– О! Тогда эти персики для вас, сеньора! Возьмите, прошу вас, возьмите!
Мы пригласили милую девушку войти. Я от смущения не знал, куда глаза девать. Уж слишком она добра и простодушна. А Анна ничего. Стала угощать ее кофе, рассказывать, что мы тоже в Милан едем на свадьбу к друзьям. А тут и Пьетро является с обедом для нас. Весело закусили все вместе. Пьетро знаками дал мне понять, что никогда не видел от своей знакомой такого к себе расположения. Вышли от нас вдвоем. Пусть будут счастливы.