Бедный, милый М.А.! Дорогой Миша.
Сердце понемногу успокоилось. Я встал вымыться. И, хотя, было еще очень рано, снова ложиться не стал. Сел зубрить глаголы, стараясь не думать больше ни о чем, а особенно о своем сладком сне.
Потащился в театр какой-то разбитый. На работе был вял и рассеян. Так на меня подействовал этот сон.
Вечер провел дома с мамой и Таней.
16 марта 1910 года (вторник)
Ходили с М.А. в библиотеку и к букинисту. Вместе обедали. Потом вместе пошли в театр. Я работать, а он к Супунову. Я рассказал С. о намереньях Аполлона. Они с М. А. очень обрадовались и стали наперебой строить планы, как лучше сделать выставку. Меня позвали в кулису, а М.А. еще оставался с С. в мастерской. Когда я вернулся, его уже не было. С. сказал, что, уходя, он забрал и мои книги тоже, обещал сам занести их ко мне домой, чтобы они здесь не завалялись. Милый, добрый М.А.! Меня это очень растрогало. Дорогой мой Миша! Я теперь так его для себя называю. Хотя, в глаза, по-прежнему, Михаил Александрович.
Супунов у нас в театре последние дни. Заканчивает готовить свой спектакль, и потом придет другой художник. И, вообще, он собирается в Москву. А для выставки, которую организует Ап.Григ., он все поручит друзьям из «ВВ». Мне будет его не хватать в театре. Я очень расстроен.
Со стихами у меня ничего не выходит. Хоть друзья о них постоянно спрашивают. Никак не получается. Только одна измаранная бумага остается после моих попыток. Меня это огорчает. Боюсь, что М.А. во мне разочаруется.
Купил себе шапку, как у Супунова. Когда он уедет, будет о нем память. Впрочем, он еще не уехал, а я уже тоскую. Очень уж неприятно станет без него в театре. С кем я там останусь? С Кирсановым?
17 марта 1910 года (среда)
Вольтер вызвал меня запиской «для серьезного разговора». Почему-то я подумал, что речь пойдет о М.А., и примчался немедленно. Пока бежал до него, страшно беспокоился. Все мне чудилось что-то нехорошее. Но того, что оказалось, я никак ожидать не мог. Ап.Григ., потчуя меня китайским чаем, мягко так и осторожно напомнил мои жалобы на работу в театре. Я прибавил, что ко всему прочему еще и Супунова там теперь не будет, а от своих прежних товарищей я отдалился. Теперь и вовсе можно будет помереть там с тоски. Ап.Григ. посмеялся благодушно и заявил, что смерти моей не допустит, а хочет сделать мне предложение. У него было два секретаря, а теперь остался только один. Этот один секретарь со всеми делами не справляется, и Вольтеру нужен еще помощник. Он предложил мне место у себя и на 60 р. в год больше, чем мое жалованье в театре. Да еще просил сразу же не отказываться, а хорошо подумать. Какое там отказываться! Вот только, может быть, я не справлюсь? Но Вольтер заверил, что первое время сам мне поможет во всем разобраться, и что я быстро всему научусь. Нужно будет заниматься его бумагами, ездить по поручениям, писать для него письма и принимать тех посетителей, кого он сам принять не может. Второй его секретарь ведет больше дела финансовые. Приходить нужно к нему каждый день, но можно будет когда и пропустить. Он обещал быть ко мне не строгим. Добрейший Аполлон! Разве может быть он слишком строгим! Я не мог даже и мечтать о таком счастье. Только вот боюсь очень не справиться. Впрочем, обратно в театр я всегда успею возвратиться. На прежнее место. Не в наш, так в другой возьмут.
Все-таки Вольтер дал мне время опомниться и спокойно все обдумать. Я попрощался и побежал к М.А. советоваться, но его не было. Я оставил отчаянную записку и погулял еще возле его дома около часа, он все не приходил. Но я решился. Быть секретарем Ап.Григор. лучше, чем прозябать за пыльными кулисами.
Весь вечер был сам не свой. Мамаше не стал ничего говорить, она начнет отговаривать. Столько переживаний и сомнений. Ночь почти не спал.
18 марта 1910 года (четверг)
Утром отправился в театр за расчетом. Решился окончательно. По дороге забежал к Вольтеру, но он еще спал. В театре рассчитали. С замирающим сердцем пошел к Вольтеру опять. Что если он подшутил надо мной или передумал? Но Ап.Григ. встретил меня с распростертыми объятиями и стал весело посвящать в дела. Он даже выдал мне вперед немного денег. Так что я теперь богат. Нужно будет немного дать М.А. и купить ему перчатки, те, на которые он заглядывался. Просидели с Аполлоном до обеда и вместе обедали, потом он отправил меня до завтра домой. Все это как во сне! Не могу поверить. По дороге зашел в магазин купить для М. перчатки.
М.А. наконец-то был дома. Как приятно делать подарки дорогому человеку! Я рассказал о своих переменах. М.А. сначала хмурился и сомневался, но видя, как я счастлив, тоже повеселел. Вечером он пошел меня провожать, а потом я его провожал немного обратно. Я чувствую необыкновенное возбуждение и душевный подъем. Опять не усну. Написал стихотворение, но, кажется, не очень-то удачное.