– Она не хочет нам верить! – завопила Алиса. – Ты сама себе враг! – Ты сама себе враг! – вторил ей Базилио. Ничего не ответив, Искра вышла из-за стола и с пустой миской отправилась на кухню, чтобы вымыть после себя посуду. Через несколько минут там же оказались Принц и Роза с грязной пустой кастрюлей, которую они теперь были обязаны вычистить. – Как ты думаешь, Искра, в лучшем мире, где сейчас живёт Буратино, нам могут подарить новые носы? – спросила Роза. Роза и Принц совершенно изменились после того, как у них не стало носов и лица их наводили ужас своим уродством. Не осталось и следа от их спеси и высокомерия, они со всеми разговаривали заискивающе, даже робко. – Носы можно получить и здесь, – ответила Искра, тщательно намывая в тазике с тёплой водой свою миску. – Мы могли бы уйти этой ночью и вернуться к дядюшке Джоакино. Он сделал бы вам носы из простой глины и приклеил к лицам. – То есть, он приклеил бы нам вишни из глины, как тебе?! – Нет, он сделал это потому, что тогда сильно устал. А сейчас можно объяснить ему, что из глины можно сделать настоящий нос, обжечь его в печи и приклеить. Не беда, что носы будут из неживой глины, таким носом можно пользоваться. Я же пользовалась той вишней из неживой глины. Принц и Роза мялись, теребя подолы своих тёмных холщёвых роб, которые им дали вместо их нарядных одежд.
====== Глава 27. Принц и Роза колеблются. Карабас заставляет гимнастов ходить по канату ======
– Но мы же не знаем дороги к дому дядюшки Джоакино, – промямлил Принц. – Можно расспросить прохожих. Язык на что? – А если Карабас пустится в погоню? – Если мы уйдём ночью, то будем уже далеко. – А кого же расспрашивать ночью, где дом дядюшки Джоакино? – Хотя бы фонарщиков или ночных сторожей. – А если они не знают? – Тогда за ночь уйти подальше от дома Карабаса и расспрашивать днём. Кто-то да должен знать. – А что мы будем есть? Кто нас будет кормить? – Будем выступать на улицах. – На улицах, должно быть, не так много подают... – На похлёбку хватит! Что нас с того, что в театре зрители платят большие деньги? Всё равно всё достаётся Карабасу! – Нам страшно... – А от Карабасовой плётки вам не страшно?! В углу кухни послышался стон: это пробудилась Шушара. Она лежала на боку, затем развернулась на спину, села. Повела в воздухе острым носом, поморщила его, посопела. Затем взялась двумя когтистыми лапами за виски: – Моя головушка! Ох, я умираю! Искра смочила в холодной воде одну из кухонных тряпок и положила на лоб крысе. Затем поднесла ей стакан с рассолом и, склонившись к её уху, прошептала: – Не советую тебе в таком виде показываться коту, лисе, а главное – Карабасу. Куклы не выдадут, но Карабас будет в ярости, если узнает, что ты без разрешения пила его вино вместо ночного дежурства! – Охххх! – только и сумела простонать в ответ Шушара. Искра решила не обращать на неё внимания. Пусть крыса придёт в себя. И принялась пояснять Принцу и Розе, как надо варить кашу, чтобы она не пригорала. Затем решила показать, как следует готовить спагетти, но тут из комнаты для кукол раздался истошный рёв Карабаса-Барабаса: – Ну-ка маррррш наверррх! Не сумеешь – пеняй на себя! Кто-то из кукол что-то ответил ему, Искра не могла расслышать, что именно. Только в ответ раздался раскатистый вопль Карабаса: – Разобьёшься – туда тебе и дорога! Это заставит тебя стараться! Искра поспешила в комнату для кукол. Приоткрыв дверь, она заглянула в щель между дверью и косяком. И увидала следующую картину: почти под потолком был натянут канат, Карабас стоял под ним и заставлял карабкаться по лестнице вверх одного из гимнастов, чтобы он прошёлся по канату. – Мы не умеем этого! – рыдал гимнаст. – Поймите, дядюшка Джоакино не учил на с этому! Мы умеем делать только гимнастическую пирамиду, а ходить по канату мы не умеем! – А я чихал! Ваша пирамида надоела почтеннейшей публике! Вы не можете придумать ничего нового, так я научу вас сам! – Но, может, пока мы учимся ходить по канату, вы опустите верёвку пониже, а под ней подстелите что-то мягкое? – Обойдётесь! Так вы будете учиться слишком долго, вы будете лениться! А страх перед смертью заставит вас выучиться ходить по канату мгновенно! Пройдёте, как миленькие! Он повернулся к Квадратной Донне: – Ну-ка ты, тумба неуклюжая, полезай наверх! – Но, синьор, я всегда только держала на своих плечах пирамиду из гимнастов! – Вот поэтому ты самая ненужная! Разобьёшься – не велика будет потеря! Мне дармоеды не нужны! – Синьор, сжальтесь! – Я сказал, полезай! – прорычал Карабас, занося семихвостую плеть. Искра толкнул дверь впереди себя и заскочила в комнату. – Синьор Карабас! – закричала она.
====== Глава 28. Конфуз Бамбарино ======
Карабас бросил на неё свирепый взгляд. – Что тебе, подлая кукла? – Синьор, а как же пьеса, которую вы поручили мне сочинить? Про куклоедов, синьор, про куклоедов! Мы ведь планировали с вами представить зрителю остросюжетную пьесу про куклоедов с кровищей, насилием, ужасами... Карабас, казалось, немного успокоился, услышав о насилии и кровище. Он опустил плеть. – И что, подлая кукла, ты хочешь сказать, что у тебя эта пьеса уже готова? – Готова, синьор, только я не могла её записать, ведь я не знаю азбуки. Карабас повернулся к гимнастам: – Ладно, фарфоровые головы, считайте, что вам повезло. Для меня очень важна моя новая пьеса, я отправляюсь слушать ей. Но вы должны в короткое время выучиться ходить по канату, иначе... Я даже ещё не придумал, что сделаю с вами тогда! А ты, – обратился он к Искре, – чёртова кукла, ступай в большой зал, да принеси мне бумагу и чернила, если мне понравится твоя пьеса, я её запишу. Пьесу про куклоедов пришлось сочинять экспромтом. Но это оказалось не сложно. Карабаса-Барабас устроился за большим круглым обеденным столом в большой комнате неподалёку от очага и писал, а Искра присела на большой булыжник у очага и принялась пересказывать то, что уже слышала от лисы Алисы и кота Базилио. Пьеса Искры, которую записывал Карабас, являлась, фактически плагиатом, кукла только вставляла от себя через каждых девять-десять реплик фразу вроде: “и кровь полилась рекой” или “голова куклы оказалась в зубастой пасти куклоеда” или “куклоед дробил тело куклы на мелкие черепки”. Карабасу явно нравились эти фразы. С его лица сошла бордовая краска гнева, только на щеках остался лёгкий румянец от удовольствия и глаза его довольно горели. Он записывал и записывал то, что говорила Искра и ни разу не перебил, видимо, оставшись довольным её версией пьесы. Через несколько часов пьеса была завершена. – Ну, всё, глупая кукла, – добродушно проговорил Карабас-Барабас, откладывая в сторону перо и довольно потирая перепачканные чернилами руки, – можешь идти ужинать и на покой. Завтра тебя ждёт очередной триумф на сцене! – добавил он и громко захохотал. – Иди, деточка! – добавил он, щёлкнув Искру по затылку. Каша на ужин была на этот раз не пригорелой – Искра очень доходчиво объяснила Принцу и Розе, как следует правильно её готовить. Но горе-кулинары слишком перестарались, когда её солили и есть это было невозможно. Куклы улеглись спать голодными. На завтрак каша оказалась недосоленной, но это было меньшее бедствие, кашу всегда можно было посолить из солонки. Но Искре не хотелось есть. Впереди предстоял выход на сцену, на всеобщее посмешище. Кукла так и не прикоснулась к еде и когда Карабас повёл её вместе с остальными куклами на театральную половину здания, принадлежавшего ему, ей казалось, что она шествует на свои собственные похороны. Первыми на сцену вышли Канарина и Кантато, которые обязаны были продемонстрировать публике свою новую песню, показать, что репертуар театра обновляется. Искра не слушала их. Она сидела на полу за кулисами, спрятав лицо в коленку правой ноги, и тихонько плакала. Следующим номером было выступление фокусника. И тут случился конфуз с беднягой Бамбарино. До этого он благополучно продемонстрировал фокусы, что придумал сам, Карабасу-Барабасу и тот одобрил их, найдя достаточно ловкими. Но на сцене оказалось всё иначе. Кое-кто из зрительного зала – какой-то чрезмерно зоркий зритель заметил, как Бамбарино прячет карту в рукав своего чёрного пиджачка и поднял скандал. Почтеннейшая публика засвистела, затопала ногами. Карабас, наблюдавший из-за кулис выступление кукол, взъярился. Он выскочил на сцену, поднял несчастного Бамбарино за волосы и утащил прочь – в жилое помещение, в большую комнату и там, разложив на скамеечке для ног, принялся пороть отчаянно верещавшего куклёнка. Но когда Бамбарино потерял сознание, Карабас не ощутил, что выплеснул свою злобу сполна. Он пребывал в бешенстве от того, что его выступление сорвано и из зрительского зала доносились возмущённые вопли: “Верните наши деньги! Мы платили не за халтуру!” – Я потеряю свои деньги?! – прорычал он. – Ну, погодите, фарфоровые головы! Сегодня вы будете пороты все! Все!!! Куклы заохали и принялись хвататься за головы, закрывать глаза ладошками. ” – Нет, я не переживу, если он пройдётся плетью и по мне, – подумала Искра, – тогда не стоит жить... Или можно ещё попробовать спасти представление”. Как сомнамбула, покачиваясь, она вышла на сцену. Махнула рукой побледневшим куклам-музыкантам, чтобы они заиграли лёгкую музыку. Оказавшись перед почтеннейшей публикой в своём заплатанном коротком платьишке, с вывернутыми ногами, она принялась делать реверансы, раскидывать ноги в разные стороны, пытаясь на них танцевать, садиться на шпагат. Свист и топот ног, возмущённые крики в зале сменились дружным оглушительным хохотом. Послышались голоса: ” Да это ж та самая кукла, что мы ждали! Посмотрите, посмотрите на её ноги! Что она ими вытворяет!” Последовали бурные аплодисменты. А куклы за кулисами уже мчались к Карабасу: – Синьор Карабаса, представление спасено! Искра на сцене, зрители смеются и хлопают в ладоши!