Но порадовать она не успела. Едва она оказалась у края таза, окаймлённого кружевной бумагой с лебедями, как Принц пихнул её плечом и она, не удержав равновесия, качнулась в сторону “пруда” и, кувырнувшись, оказалась в воде. Зал разом охнул и зрители повскакали со своих мест. Такого уж они никак не ожидали! Карабас-Барабас, наблюдавший из-за кулис, как пройдёт успех Искры, стал бордовым от злости и глаза его наполовину вывалились из орбит. Вот неуклюжая корова! Не смогла устоять на своих кривых ногах и плюхнулась в воду! Она всё испортила! Представление сорвано и всё из-за этой дряни! Ну, он ей покажет! Искра плескалась в воде, разбрасывая брызги и никак не могла выбраться из таза. Её бумажное платье расклеилось и расползлось, тесто было смыто с носа-вишни. – Принц, Принц, дай мне руку! – молила она.
====== Глава 14. Она мне пока нужна ======
Но Принц и не думал ей помогать. Он стоял в стороне, скрестив руки на груди и насмешливо смотрел на неё, скривив в бок рот.
Наконец, Искра с великим трудом выбралась из таза, опрокинув его и залив водой всю сцену. Платье на ней размокло и распалось окончательно и она оказалась посреди сцены почти голая, в одних только зелёных в горошек панталонах. Кудряшки её также размокли и с её соломенных волос стекала струями вода. И всё это на глазах несколько сот зрителей! – Смотрите-ка, какие у неё ноги! – крикнул кто-то из зала. И смех громом ударил в уши несчастной куклы. – А нос! Глядите-ка на её нос! Зрители умирали от смеха. И он показался Искре страшнее рычания тигров! Она бросилась за кулисы со всех своих вывернутых ног. И там её сгребла огромная рука Карабаса-Барабаса, подняв высоко над полом за волосы: – Ааааа, негодяйка, портить моё представление! Ну, теперь тебе не будет пощады!!! И неизвестно, как пришлось бы пострадать Искре, но тут из зала донеслось множество голосов: – Эй, верните эту куклу на сцену! Верните эту кривоножку! Верните эту вишненосую! Это смешнее, чем все клоуны всех цирков мира!
Карабас-Барабас опустил Искру на пол:
– Благодари почтеннейшую публику, что она вызывает тебя! Марш на сцену! – Я не пойду! – прокричала Искра. – Я не могу!.. Я опозорена!.. Они смеются надо мной! – Ты ещё будешь спорить!!! – взъярился Карабас-Барабас и, не в силах справиться со своим бешенством, пнул Искру ногой, обутой в ботинок из чёрной кожи, рискуя уничтожить хрупкую куклу. Но Искра только вылетела на середину сцены, проехавшись на подмостках на животе, под оглушительный хохот зрителей и осталась жива. Она с трудом поднялась на ноги, ощущая себя так, как будто её тело перемололи в ступе. И опять ринулась к выходу за кулисы. Но Карабас-Барабас вновь вытолкал её на сцену с грозным окриком: – Искрррра! Не вынуждай меня взяться за семихвостую плеть!!! Искра видела эту плеть, когда убиралась в спальной своего хозяина. Она висела на гвоздике – страшная, чёрная, зловещая. Сам Карабас нередко рассказывал о том, как он порол ею первых кукол и объяснял, что удары плёткой очень болезненны. И подчёркивал, что новые куклы должны быть ему благодарны за то, что не терпят на себе эту плеть. Искре тоже не хотелось узнать, насколько больно получить хотя бы один удар этой плетью и поэтому вышла на середину сцены и просто стояла там, слушая, как над ней смеются сотни людей. И ждала, когда кончится этот “номер”.
Наконец, зрители вдоволь насмеялись и принялись ей аплодировать, как будто она по-настоящему выступила перед ними и им понравилось. Искру оскорбили эти овации. Ведь она была ими награждена не за талант, не за способности, а только за то, что послужила всеобщим посмешищем.
Следующим номером программы должны были выступать танцоры и танцовщицы и Искра с трудом доплелась до кулис и там упала, потеряв сознание. Добрая Квадратная Донна, подняв её на руки, как пушинку, донесла её до кровати и уложила на неё. Новые куклы Карабаса спали теперь на кроватях, в отличие от первых, которые были вынуждены ночевать в одном большом сундуке, лежать на досках. И Карабас постоянно тыкал это под нос новым куклам, навязывая им понятие о том, какой он милостивец, что позволяет каждой из них спать на самых настоящих кроватях, даже этой отщепенке Искре. И вот, теперь Искра лежала на своей кровати, находившейся с краю у двери и никак не приходила в сознание – не помогал даже нашатырный спирт, который ей то и дело подносила к носу Шушара. Карабас-Барабас стоял над её кроваткой, как грозная туча, скрестив огромные руки на груди и скаля от злобы кривые зубы: – Смотрите мне, чтобы она не сдохла! Она мне пока нужна. Её можно теперь выпускать на сцену, как клоуна. Зрители, кажется, получили удовольствие от того, что посмеялись с неё. Теперь они будут требовать её выхода, а значит, лучше и быстрее раскупать билеты. Это поможет нам выгадать время.
====== Глава 15. Карабас-Барабас требует, чтобы куклы обновили репертуар ======
Он повернулся к куклам, топившимся поодаль и с любопытством наблюдавшим за тем, как Шушара пытается привести в сознание Искру. – А вы, – грозно проговорил он, – обязаны за это время во что бы то ни стало обновить репертуар! Зрителям надоели одни и те же песни, танцы и трюки. Вы должны придумать что-то новое или смотрите у меня! – Синьор, но мы не умеем придумывать! Мы умеем делать только то, чему нас обучил ещё синьор Джоакино! – Ерунда! – махнул рукой Карабас. – Если уж эта кривоногая сумела сама и на лютне выучиться играть и стихи сочинить, и музыку и песню спеть, то и вы сможете. Да, вы можете, но вы не хотите! Вы неблагодарные лентяи, дармоеды, тупицы! Я сказал, вы будете обновлять репертуар или мне придётся простимулировать вас семихвостой плёткой!!! – заорал он, бешено выкатив и без того выпуклые глаза. Искра открыла глаза и огляделась кругом. – Синьор! – радостно прокричала Шушара. – Она очнулась, очнулась! Карабас повернулся к кровати, на которой лежала Искра и, радостно потирая ладони, склонился над ней. – Аааа, моя золотоносная куколка, наконец, и ты на что-то сгодилась! – довольно проговорил он. – А я уж думал, ты ничего не сможешь, кроме как помыть полы и приготовить спагетти. Вот теперь ты точно будешь выходить на сцену, это я тебе обещаю. Искра села на кровати. – Что-то меня не радует это ваше обещание, синьор, – промолвила она. – Я чувствую в этом какой-то подвох. – А я чихал на то, что ты чувствуешь!!! – прогремел бас доктора кукольных наук. – И чихал на то, что чувствуют другие. Ты будешь выступать, но не в длинном платье, а в таком, чтобы зрителю были видны твои вывернутые ноги. И нос не надо пачкать тестом. Почтеннейшая публика должна видеть твои ноги, твой нос, покатываться от смеха и платить мне денежки! Искра подскочила на кровати, как от разряда электрического тока. – Как?.. – бледнея, проговорила она. – Я стану всеобщим посмешищем? – Да хоть чем, лишь бы это давало мне доход! – махнул рукой Карабас. Искра повалилась ему в ноги, согнув колени так, что ноги её оказались разбросаны вперёд и назад: – Синьор, помилуйте! Не делайте из меня публичное посмешище! С тех пор, как я появилась в вашем доме, я постоянно терплю унижения, но такого позора вынести невозможно! Разве я этого хотела, когда терпела невыносимую боль, избавляясь от лишних пальцев, чтобы выучиться играть на лютне? Разве я хотела опозориться, сочиняя песню, изготавливая себе платье из бумаги? Я так старалась, синьор, для вашего театра, неужели в благодарность вы отдадите меня на всеобщее посмешище, растопчите моё достоинство? – Да полно! – надменно бросил Карабас. – Какое там достоинство может быть у куклы? – он презрительно поморщился. И не нужна ни твоя дурацкая лютня, ни стихи, ни песни. Можешь вообще ничего не петь и не изображать на сцене, просто постой там, чтобы зрители как следует с тебя посмеялись – и будет. – Нет, нет, я не хочу! – Искра обливалась слезами. – Я больше не хочу выходить на сцену! Синьор, позвольте мне, как раньше, просто мыть полы и прислуживать вам, это не так унизительно, как быть всеобщим посмешищем! – Я сказал, будешь выходить на сцену! – Карабас топнул увесистым каблуком. – И к чёрту, и к дьяволу, и хватит мне тут пускать сопли! А вы, – рявкнул он, обращаясь к другим куклам, – чтоб сегодня же занялись обновлением репертуара, а то смотрите: у меня так и чешутся руки пройтись по вам семихвостой плёткой! Он развернулся и зашагал прочь из помещения, отведённого для кукол, где они ночевали и репетировали.
====== Глава 16. Искра вдохновляет кукол ======
Искра закрыла лицо обоими руками и громко зарыдала. Но куклам было уже не до неё, они пришли в смятение от угроз Карабаса-Барабаса. Они начали разом громко и возбуждённо переговариваться между собой, недоумевая, как же им выполнить то, чего хотел от них их мучитель. И только Принц и Роза стояли в стороне и довольно улыбались: общая беда их не касалась, им-то не надо было обновлять репертуар, ведь они просто украшали собой сцену, а значит, им можно было не беспокоиться. Одна кукла – куклёнок-барабанщик Бум отделился от их толпы и приблизился к Искре, указывая на неё пальцем: – А это ты, Искра, виновата, что синьор Карабаса требует от нас, чтобы мы обновили репертуар! Это ты доказала ему, что куклы способны на что-то кроме того, чему их кто-то обучит, вот он теперь требует того же от нас! Видишь, Искра, как ты всех подвела! Искра оторвала ладони от заплаканного лица. – Но я же не хотела, – тихо пробормотала она, – я не хотела никого подводить! Я только пыталась добиться права выступать на сцене, как все... – Вот и добилась! – зло бросил Бум. – Как теперь нам выпутаться из этой истории? – Неужели синьор Карабас начнёт бить семихвостой плёткой меня? – в ужасе произнесла Канарина. – О, я не могу себе этого представить! Ведь меня за всю жизнь никто не ударил! И как я это переживу? Уверена, у меня от переживаний пропадёт голос! – И у меня, и у меня! – добавил Кантато. – Это просто ужасно, что над нами нависла эта угроза! Нет, определённо мы потеряем голос и не сможем больше петь! Искра поднялась с колен. Её терзало чувство вины по отношению к другим куклам. В самом деле, получалось, что она сильно подвела всех, сама того не желая. Неужели из-за неё они все будут наказаны? Особенно было жалко Канарину – нежную, утончённую, хрупкую, с таким прекрасным голосом... В самом деле, как можно было бы её ударить той страшной семихвостой плёткой?! – Не огорчайся, Канарина, – произнесла она. – Бери тогда мою песню, которую я не успела спеть на сцене. Ведь зрители её не слышали. Вот и будет твой репертуар обновлён. Вы можете даже спеть её дуэтом с Кантато. – А что, это выход! – обрадовался Кантато. – Если Искра в самом деле отдаёт нам свою песню, то наша проблема уже решена! – А как же ты, Искорка? – участливо спросила Канарина. – Ты останешься без песни? Та грустно улыбнулась: – Ну, ты же слышала, как сказал Карабас, что я могу выходить на сцену просто так, без лютни, без песен. Я буду стоять там, как истукан, чтобы надо мной смеялись – этого достаточно. А вам песня нужнее. Кроме того, я могу ещё сочинить песни потом. Канарина и Кантато принялись наперебой благодарить Искру, они ожили, повеселели – с них свалился тяжёлый груз. – А мы? А как же мы? А как быть нам? – наперебой заголосили другие куклы. – Что с нами будет? Карабас не простит! Мы пропали, мы пропали, мы пропали! Искра подняла вверх ладони, как бы давая понять этим жестом, что она просит тишины и хочет что-то сказать. Куклы пошумели ещё немного и постепенно притихли, решив, что если сами они ничего поделать не могут, то надо послушать хоть кого-нибудь. – А почему вы решили, что вы не сможете обновить репертуар? – произнесла Искра и в глазах её начало разгораться пламя. Она ощущала в себе потребность любой ценой решить общую проблему, чтобы хоть не надолго забыть о своей – кажется, неразрешимой. – Кто сказал, что вы не сможете? – проникновенно произнесла она. – Но мы умеем только то, чему нас научили! – послышался чей-то унылый голос из толпы. – Мы никогда ничего не придумывали сами! – Но ведь вы и не пробовали! – Искра улыбнулась. – А почему бы и не попробовать? Посмотрите на меня: я ни на что не годилась, кроме как заниматься грязными работами, я была самой последней и самой негодной куклой, а ведь смогла же! Так почему вы, такие талантливые, красивые, одарённые – и не сможете? – она засмеялась. – Главное, не нужно думать, что вы делаете это для Карабаса-Барабаса. Подумайте о том, что вы просто стремитесь открыть в себе новые стороны, новые возможности, узнать себя, чтобы ещё больше себя уважать, ощутить себя сильнее и достойнее. Преодолеть в себе страх, слабость, инертность. В самом деле, разве вам сами не проелся старый репертуар? Выходить на сцену и каждый раз петь одну и ту же песню, делать одни и те же танцевальные движения, показывать те же фокусы, что были всегда? Признайтесь себе, вы бы хотели чего-то нового, но не поднесённого вам на блюдечке учителем, а того, что создали бы вы сами? Куклы вновь начали оживлённо переговариваться, но на этот раз голоса их звучали уже более весело и оптимистично. – А почему бы на самом деле нам, музыкантам, не придумать новые мелодии? – мечтательно произнёс Винченцио. – Я и раньше об этом думал. Просто попробовать играть по-другому на гитаре, на флейте, на барабане, на трубе! Ведь это на самом деле заманчиво! Ну, конечно, если не думать о том, что мы стараемся для Карабаса-Барабаса... – А мы можем по-другому танцевать! – обрадованно заголосили танцоры и танцовщицы. – Завтра же попробуем делать другие повороты и движения! Может, получится лучше прежнего! – А я придумаю новые фокусы! А мы придумаем новые трюки! – наперебой закричали фокусник, гимнасты и жонглёры. Настроение у кукол явно поднялось, все начали бурно обсуждать, как можно выступать по-новому и никому не хотелось спать, они подняли шум и не стихали до тех пор, пока в комнату для кукол не просунулась косматая голова Карабаса-Барабаса и не отдала громовержущую команду немедленно ложиться спать.