Левая часть её лица покрылась нежно-розовой плёнкой регенерирующей кожи. Под ней что-то пульсировало и расходилось волнами, после которых плёнка становилась толще. Левый глаз не то, чтобы исчез, но выглядел как отвратительный серо-розовый муляж: без зрачка и ресниц. Сгоревшие волосы на левой стороне черепа регенерировали, отрастая в виде толстых, серых червей. Некоторые из них уже разделились на тоненькие трубочки, а те в свою очередь распадались на ниточки волос.
— Повязку бы тебе на глаз, — сказал я. — Как у пирата.
Глава 6
ПОСЛЕДНИЙ ЛОХ #
Легко отталкиваясь ногами от мокрой грязи или замёрзшего снега, мы стремительно бежали по пустырю, удаляясь от растерзанного здания лаборатории.
Была ночь, но я отчётливо видел, как под нашими ногами мелькали сухие ветки, облепленные льдом камни или древний мусор: сплющенные пластиковые бутылки, железки и бесчисленные пакеты, заполненные доисторической трухой.
Я и Нейля бежали с одинаковой скоростью, совершая одинаковые прыжки с кочки на кочку. Как пояснила Марьям, у синтезанов разного пола одинаковые не только рост — сто восемьдесят восемь сантиметров, — но и масса оргмата, затраченного на производство тела.
— Общество топит за гендерное равноправие? — спросила Нейля. — Жаль. Я надеялась, что мой злой оригинал установил жёсткий матриархат.
«Нерелевантно. Тела синтезанов изготовлены по единому внутреннему шаблону, разница лишь в оформлении внешнего слоя оргмата. Для Леонарма он взят из генетической информации, зашитой в уникальный идентификатор».
— То есть нельзя создать синтезана, не похожего на человека? — спросил я.
«Какого именно?»
— Ну, я не знаю, например, орков или людей с лисьими ушами и хвостом?
Чёрт знает, откуда у меня в мыслях возникли орки и лисолюды. Может, от того, что в Адамке — это самые популярные скины?
«На текущей стадии развития технологии изменение внешнего оформления регулируется рамками человекоподобного тела».
Мы добежали до высокого холма, на вершине которого торчали стволы невероятно унылых и голых деревьев. Скорость бега замедлилась, вдобавок ноги увязли в жидкой земле и талой воде, катившейся с вершины.
— Марьям, — сказала Нейля. — Но в моём бинарном массиве не было никакого генетического кода. Когда снимали копию моего сознания, этого ещё не умели делать.
«Я воссоздала твою оболочку из Адам Онлайн».
Мы карабкались по холму, превосходя в скорости человека, оснащённого ускоряющим экзоскелетом и мышечными имплантами. Чего скромничать, наши тела — сплошной имплант.
При этом дыхание не учащалось, с нами вообще не происходило ничего такого, что выдавало бы напряжение мышц. Пусть и искусственных.
Но примерно на середине холма подступило чувство слабости. Я несколько раз поскользнулся на грязи, а Нейля неудачно перепрыгнула через бетонный обломок, упав на колено.
С каждым шагом и прыжком вверх по холму, слабость становилась сильнее.
— Мы… мы устали? — спросил я.
«У связей оргмата есть лимит усиленной работы, — ответила Марьям. — После его превышения появляются ошибки. Рост количества ошибок подаётся в бинарный массив в виде ощущения усталости».
— И какой лимит?
«Данные по этой теме не полные. Известно лишь, что на частоту ошибок влияет совокупность всех итераций: чем их больше, тем меньше ошибок».
— Тогда, — сказала Нейля, — кто последний добежит до дерева, тот — лох.
И с необычайно резвостью оторвалась от меня сразу на десяток метров. То прозрачность, то ускорение! Стыдно признать, но столетняя женщина разобралась в интерфейсе лучше меня, хотя во мне сидел ментор, который создан именно для того, чтобы учить нубов!
Я попытался нагнать её. Наращивая скорость, попал носком в какую-то яму, споткнулся и упал. Пришлось вцепиться в землю пальцами, чтобы не укатиться к подножию холма.
А Нейля, добежала до дерева. Зрение синтезана позволяло увидеть, что победительница показала мне средний палец.
— Ладно, молодец, — проворчал я.
Поднявшись на ноги, побрёл вверх.
#
Вершина холма оказалась ровной площадкой, заваленной снегом. Его подтаивание создавало ручьи грязи, стекавшие по склонам. Вообще, холм был скорее искусственным отвалом, за которым метров через пятьсот пустырь заканчивался высокой бетонной стеной, отрезавшей дистрикт от этой свалки.
Нейля сидела под деревом, прислонившись спиной к стволу, и глядела на ослепительные огни далёкого города. Над небоскрёбом офиса Лабсетэк простиралось второе самое больше и длинное проект-панно в мире. Первое, было, конечно, в Москве.