— Не успеешь моргнуть…
Передо мной долго стояло лицо стража, который не мог посмотреть мне в глаза. Он знал, что врет, а я был слишком мал, чтобы понимать это.
Через две минуты машина военных увезла ее в больницу, тщательно примотав к кровати и не дав с ней попрощаться. Отец тогда сказал, что мама надолго уехала в больницу в соседний город и скоро мы обязательно поедем и заберем ее домой. Но мы так и не поехали. В 6 лет, перед началом учебы в я узнал от отца куда она исчезла и я понял почему мой отец плакал этим вечером в своей комнате, сжимая в руке пистолет. Это было настолько страшно и непонятно маленькому ребенку, что больше двух лет я упорно ожидал, что родители вдвоем заберут меня на каникулы с училища. И я ей задам вопрос, где же ты была, мама? А она улыбнется, погладит меня по голове и скажет, это не важно Сережа, сейчас я дома.
Больше я ее не видел, только во снах она общалась со мной, мы гуляли вместе и все были счастливы. Постепенно сон сменился. Матери и отца не стало, осталось только чудовище, которое нападало на меня каждую ночь, став самым верным мне существом, которое меня никогда не покидало.
То существо было названо солдатами Изгоем, поскольку он не был человеком, но уже не был инфицированным. Процесс превращения был крайне простым на первый взгляд, отлавливали в лесах и мертвых городах инфицированных пост-вирусом людей и делали из них послушный инструмент для войны против таких же, как они. Изгой при всей своей сохраненной силе, скорости и свирепости был невероятно предан и послушен своим новым хозяевам. Людям. Но у них бывали дефекты и по началу их было очень много.
Изгоя уничтожили, поскольку у него началась рецессия, заново превращающая его в инфицированного. Тех двоих, что он убил сожгли в горах, на их счастье они погибли, а не заразились, но он заразил мою маму, попав ей своей кровью в рану и через двадцать минут в изоляторе армейской больницы она пыталась напасть на людей. Мой отец сам ее убил. Говорят он молча зашел, сразу вытащил пистолет, снес ей череп и так же молча вышел. Никто не увидел в его холодных глазах и тени страдания. С тех пор даже стабильных изгоев было запрещено завозить в города. Ведь чуть не началась эпидемия, уничтожившая бы остатки людей.
После этого мои отношения с отцом перестали быть такими, как раньше. Я был уверен, что он обвиняет меня в заражении матери и сам не мог себе никак это простить. Что он на самом деле думал я так и не спросил, приняв как окончательное свое решение за его. Мне с этим жить, решил я тогда, навсегда повесив на себя ответственность за гибель родного человека.
Мое счастливое детство закончилось. В 6 лет меня взяли на обучение в военную школу, я жил в общежитие в самом городе, настолько впечатлившем меня красками и огромными зданиями, что я решил никогда не возвращаться обратно, в ставший не родным дом. Мои отношения с отцом ухудшались с каждым годом, мы общались все меньше и меньше и в конце концов они рухнули навсегда. Он забрал меня на каникулы только в первый год и то не домой, а к сослуживцам в другую часть города и то буквально на пару дней. За это время мы практически не общались. Меня отвез его сослуживец обратно в школу через двое дней, потому что отец снова уехал в равнины по долгу службы. С семи лет я практически ничего не слышал о нем и не получал никаких посылок, я воспринял это как его решение и прекратил попытки наладить с ним всякие отношения и встретил мой восьмой день рождения, как и в последующие года, в одиночестве за пустым столом общежития, на котором был только сок и похлебка, вплоть до десяти лет. Школа для меня заканчивалась, я прошел тестирование и был определен для дальнейшего обучения в военном училище на последующие четыре года. Я с головой готов был уйти в новую учебу, стараясь все забыть, но это было невозможно.
Отважный и ненужный сын: Знакомство
Сергей проснулся как обычно, в четыре часа утра от ночного кошмара, которого уже и кошмаром перестал считать. Снова этот образ монстра, убивший его мать, и снова он так привычно нападает на него, что это даже перестало пугать. Постоянно повторяющийся сон, словно один и тот же фильм, который был изучен до мельчайших деталей был настолько привычен, что он ожидал его каждую ночь, словно будильник. Ночной кошмар для него служил сигналом к пробуждению и возвращению в мир людей. Монстр для него стал словно лучший друг при всей его ненависти к нему. Зато он был верен и каждую ночь навещал Сергея, в отличии от отца, которого он уже не видел шесть лет.
Он встал и посмотрел на календарь, на обведенную ручкой дату среди белых цифр, висевший одиноко на окрашенной в светло-зеленый цвет стене над его кроватью. Вчера ему исполнилось 14 лет. Просто еще одна ненужная отметка на календаре. Еще один прожитый день, наполненный знаниями и тренировками. В отличии от монстра, реальных друзей у Сергея не было, никто не поздравлял и не дарил подарков, поэтому свой день рождения он провел, как и остальные дни. Учеба и муштра. И все это его вполне устраивало, поскольку только это он и знал всю свою сознательную жизнь после попадания в школу, а затем в училище.
Сейчас же в комнате общежития он жил не один, но ощущалось так, словно там никого не было. Трое учеников, которые сладко спали, относились к нему с настороженностью из-за того инцидента, когда погибла его мать, поэтому они не общались с ним, то ли боясь его психики, то ли думая, что даже через столько лет он может заразить их, ведь тогда он стоял на улице, весь испачканный кровью, один одинешенек, несколько часов, пока его не забрал отец. Они не объясняли причину, а Сергей и не интересовался. Он сам по жизни стал довольно молчалив и нацелен на результаты. С годами он становился все больше похож на своего отца, при всем нежелании соответствовать данному образу. Веселье и общение со сверстниками его больше не интересовало. Все они просто жили в одной комнате с двумя окнами из которых открывался вид на внутренний двор училища, четырьмя обычными койками, четырьмя шкафами для одежды и одним светильником, который выключался в 10 часов вечера и включался в 6.30 часов утра. Ученики сладко спали, посапывая и закутавшись в одеяла, поскольку в комнате было довольно прохладно. Сергею же оставалось лежать и смотреть в потолок. Была весна и им оставалось отучится еще пару дней и все. Начинались короткие летние каникулы, а затем учится дальше, согласно тестированию. По предварительному распределению его направляли в военную академию, но ему было все равно, где учится, лишь бы быть чем-то занятым. На тестировании Сергей не напрягался, отвечал, как считал нужным, не стараясь кому-то угодить или выбить лишние баллы в оценке, как делали многие ученики, чтобы попасть на более престижные места. То, что его определили в академию Сергея совсем не удивило. Его вообще мало что удивляло или радовало. При всей его ненависти к отцу, он был отличным образцом военного поколения. Сильный, ловкий, с отлично работающей головой, он был одним из лучших учеников, но никогда не стремился быть самым лучшим. Это было излишним хвастовством по его мнению. Через час лежания Сергей осторожно вылез из кровати и вышел в коридор по своей годами отработанной привычке, осторожно закрыв за собой дверь.
Коридор был длинный, на третьем этаже общаги. Он его изучил уже вдоль и поперек, как свой сон. 32 двери с легким бронированием и шумопоглощением, лампы гамма-защиты через две двери, розетки через три. Он всегда делал одно и тоже на протяжении уже четырех лет, как попал в училище, придумав своеобразный ритуал для настройки себя на грядущий день. Просыпался в четыре, вставал через полчаса, шел к окну, смотрел в него до 6 часов, размышляя о целях своей жизни и возвращался в кровать, готовясь к побудке. Полседьмого всех поднимали на зарядку, завтрак, а далее учеба. Учеба до часу, обед, учеба до трех, тренировки до пяти, ужин, домашние задания, вечерняя тренировка и отбой в 21.30, и у них еще оставалось полчаса на свои развлечения. В отличие от своих одногодок Сергей посвящал все эти полчаса чтению. Из всех доступных книг в библиотеке его особенно интересовала история. Он поражался тому, как выглядели города до эпидемии, сколько там жило людей их уклад и развлечения. И так из года в год. Было от чего взвыть волком на третий день, если тебе хотелось чего-то нового. А это длилось целых четыре года с перерывами на месяц, когда всех забирали родители на летние каникулы и неделя в новогодние праздники. Он же оставался здесь. Первый год был самый тяжелый для психики, но постепенно он привык к такой жизни и считал это нормальным. Иногда он даже удивленно смотрел, как радуются ученики, когда их забирали родители. Конечно он скучал по отцу и сам признавал это и в моменты порыва грусти по родному человеку он писал электронные письма отцу, надеясь на ответ, но они даже не были прочитаны. И тем более ни одного ответного письма. Дальше Сергей уже не писал, навсегда закрыв почту, откинув свои эмоции и направив всю свою энергию на обучение и тренировки.