Услышав это, трое молодых людей дернулись, оглянулись и поспешно вскочили на ноги. Поблизости, лениво откинувшись на спинку кресла, сидела, вся из золота и слоновой кости, миниатюрная темноглазая красавица с игравшей на губах детской улыбкой, при виде которой всякому вспоминалась его ушедшая юность. Заметив растерянность на лицах гостей, она не сдержала смешка, который все три жертвы, чуть погодя, подхватили.
— Это моя дочь, — простодушно улыбнулся Сайрус Джирард. — Да не пугайтесь вы так. Кавалеры вокруг нее вьются вовсю, что местные, что приезжие. Не смущай молодых людей, Лола, а лучше пригласи их к нам на обед.
Лола приняла серьезный вид, встала и поочередно задержала на каждом взгляд своих серых глаз.
— Я до сих пор знаю вас только по фамилиям, — произнесла она.
— Это поправимо, — отозвался Ван Бюрен. — Меня зовут Джордж.
Высокий молодой человек отвесил поклон.
— Я отзываюсь на имя Джон Хардвик Пэрриш, — поведал он, — ну и на его вариации.
Она обернулась к темноволосому уроженцу Юга, который не поспешил дать о себе сведения.
— Как насчет мистера Джонса?
— О… просто Джонс, — ответил он беспокойно.
Лола удивленно подняла брови.
— Как это неполно! — засмеялась она. — Как… я бы даже сказала — фрагментарно.
Мистер Джонс испуганно огляделся.
— Хорошо, я скажу, — произнес он наконец. — Пожалуй, мое имя в данном случае не совсем подходит.
— А какое у вас имя?
— Рип.
— Рип?
Четыре пары глаз уставились на посетителя с упреком.
— Молодой человек! — воскликнул Джирард. — Вы что же, хотите сказать, будто мой старый друг, будучи в здравом уме, дал своему сыну такое имя?[1]
Джонс с непокорным видом переступил с ноги на ногу.
— Нет, — признался он. — Отец назвал меня Освальд.
Присутствующие отозвались несмелыми смешками.
— Теперь ступайте, все трое. — Джирард вернулся за стол. — Завтра ровно в девять доложите о себе моему главному управляющему, мистеру Голту, и соревнование начнется. А пока, если у Лолы на ходу ее купе-спорт-лимузин-родстер-ландоле, или что она теперь водит, она, вероятно, развезет вас по гостиницам.
Когда все ушли, на лице Джирарда снова выразилось беспокойство, он долго сидел, созерцая пустоту, прежде чем нажать кнопку, которая вновь заставила вращаться долго бездействовавшие шестеренки в его мозгу.
— Один из них наверняка окажется подходящим, — пробормотал он, — но что, если это будет тот брюнет? «Рип Джонс инкорпорейтед»!
К концу третьего месяца выяснилось, что, похоже, не кто-то один, а все молодые люди проявили себя наилучшим образом. Все они обладали трудолюбием, загадочным свойством, которое именуется «индивидуальность», а сверх того еще и мозгами. Если Пэрриш, высокий молодой человек с Запада, немного опережал других в оценке рынка, если Джонс, южанин, легче всех находил общий язык с клиентами, то Ван Бюрен отличался тем, что посвящал все вечера изучению надежности вложений. Стоило Сайрусу Джирарду обратить внимание на дальновидность и изобретательность одного, как не меньшие таланты демонстрировали и остальные. Он не принуждал себя к строгому нейтралитету; напротив, мысли его сосредоточивались на индивидуальных достоинствах одного претендента, потом другого — но пока это ему ничего не давало.
Все уикенды они проводили в доме Джирарда в Такседо-Парк, где не без робости общались с юной и прекрасной Лолой, а утром в воскресенье бестактно обыгрывали в гольф ее отца. В заключительный уикенд перед тем, как Сайрусу Джирарду предстояло принять решение, он позвал гостей после обеда к себе в кабинет. Сравнить их достоинства как будущих партнеров «Сайрус Джирард инкорпорейтед» ему оказалось не под силу и, отчаявшись, он разработал другой план, на котором намеревался основать свой выбор.
— Джентльмены, — сказал Джирард, когда в назначенный час молодые люди собрались в кабинете, — я созвал вас сюда, чтобы объявить, что все вы уволены.
Все трое тут же вскочили на ноги, в их глазах читались недоумение и упрек.
— На время, — добродушно улыбнулся хозяин. — А потому не трогайте немощного старика и садитесь.
На лицах гостей промелькнула улыбка облегчения. Все сели.
— Мне нравитесь вы все, — продолжал Джирард, — и кто нравится больше, я не знаю. В общем… фокус не удался. И я собираюсь продлить наш конкурс еще на две недели… но условия будут совсем другие.