— Одна дама, миссис Ролстон.
Мистер Фаулер приподнял в комической скорби свои седые брови.
— Передайте, что я не смогу ее принять, — несколько удивил клерка мистер Джексон. — И подготовьте беглый отчет, сколько я за последние двадцать лет при ее посредничестве потратил денег.
— А… слушаюсь, сэр.
Мистер Фаулер всегда убеждал Джона Джексона внимательней относиться к его многообразным благотворительным даяниям, но теперь, по прошествии двух десятков лет, все же немного встревожился.
Когда список был составлен (для этого потребовалось час рыться в старых гроссбухах и корешках чеков), Джон Джексон долгое время молча его изучал.
— У этой женщины денег больше, чем у вас, — ворчал стоявший рядом Фаулер. — На ней каждый раз новая шляпка. Пари держу, из своего кошелька она не отдала ни цента, все только у других выпрашивает.
Джон Джексон не отвечал. В голове у него вертелась мысль о том, что миссис Ролстон одной из первых в городе отказала Эллери Джексону от дома. Конечно, она была совершенно права, и все же, если бы Эллери в шестнадцать лет заинтересовался какой-нибудь милой девушкой…
— Явился Томас Джей Макдауэлл. Желаете его принять? Я сказал, что вы как будто ушли: подумал, у вас, мистер Джексон, сегодня усталый вид…
— Я приму его, — прервал клерка Джон Джексон.
Он проводил удалявшегося Фаулера непривычно внимательным взглядом. Что скрывает этот человек под своим расплывчатым добродушием? Несколько раз, без ведома Фаулера, Джексон ловил его на том, что он на потребу коллегам передразнивает босса. Передразнивание было не такое уж и беззлобное, но тогда Джон Джексон только улыбнулся, теперь же эта картина вкралась почему-то ему в мысли.
— Ясное дело, он держит меня за дурачка, — пробормотал Джон Джексон задумчиво, — от него ведь давно нет никакого проку, а я его не увольняю. Кто же станет уважать того, кого объегорил.
Тут в комнату шумно ввалился Томас Джей Макдауэлл — крупный, размашистый субъект с огромными белыми руками. Если Джон Джексон перебирал в уме своих врагов, начинать нужно было как раз с Тома Макдауэлла.
В течение двух десятков лет эти двое неизменно расходились по всем вопросам деятельности муниципалитета, а в 1908 году едва не устроили публичную рукопашную, так как Джексон осмелился высказать в печати то, что отнюдь не являлось секретом, а именно, что Макдауэлл — самый зловредный из политиков за всю историю города. Ныне это все было забыто; остатки былой вражды проявлялись только в том, как вспыхивали у обоих глаза при случайной встрече.
— Привет, мистер Джексон, — подчеркнуто сердечно начал Макдауэлл. — Нам требуются ваша помощь и ваши деньги.
— По какому случаю?
— Завтра утром в «Орле» вам покажут план нового железнодорожного узла. Единственным препятствием может стать местоположение. Нам нужна ваша земля.
— Что-что?
— Железная дорога должна занять двадцать акров по эту сторону реки, там, где стоит ваш товарный склад. Если вы уступите его дешево, вокзал будет построен, если нет — считай, весь пар ушел в свисток.
Джексон кивнул.
— Понятно.
— И сколько вы возьмете? — кротко осведомился Макдауэлл.
— Нисколько.
Посетитель удивленно раскрыл рот.
— То есть это подарок?
Джон Джексон поднялся на ноги.
— Я решил не быть больше местной дойной коровой, — ровным голосом произнес он. — Вы отказались от единственного подходящего во всех отношениях плана, так как он затрагивал некоторые ваши тайные интересы. Возник тупик, и вы решили найти выход за мой счет. Я должен снести мой склад и за бесценок отдать городу свою лучшую собственность — и это из-за «промашки», которую вы совершили в прошлом году!
— Но прошлый год остался позади, — запротестовал Макдауэлл. — Что тогда случилось, того уже не изменишь. Городу нужен вокзал, и потому… — в его голосе появился легкий оттенок иронии, — потому, естественно, я и обращаюсь к самому заметному из горожан, рассчитывая на его всем известный дух ответственности перед обществом.
— Покиньте мой офис, Макдауэлл, — проговорил вдруг Джон Джексон. — Я устал.
Макдауэлл пристально в него всмотрелся.
— Что на вас сегодня нашло?
Джексон закрыл глаза.
— Я не расположен спорить, — чуть помолчав, сказал он.
Макдауэлл шлепнул себя по толстой ляжке и встал.
— Не ожидал от вас такого отношения. Вы бы лучше еще раз подумали.
— Прощайте.
Удостоверившись, к своему удивлению, что Джон Джексон настроен серьезно, Макдауэлл шагнул к двери.
— Ладно, ладно. — Чудовищная туша обернулась и, как плохому мальчишке, погрозила Джону Джексону пальцем. — Ну кто бы мог подумать?