— Подливайте себе, — предложил Прентисс сразу же, — подливайте…
Эльф так и сделал.
— У меня будет много детей, — сообщил он. — Выберу себе самых лучших самок среди жесткокрылых и продолжу свой род. Продолжу мутацию. Сегодня я один особенный, а когда нас станет десять, двадцать, пятьдесят, я начну целенаправленное скрещивание и выведу расу суперэльфов. Расу электр… — он икнул, — электронных чудодеев, расу необозримых перспектив. Если б я мог пить бесконечно! Нектар! Самый настоящий нектар!..
Громко хлопнула дверь внизу, и зазвенел юный голос:
— Мам! Эй, мама!..
Блестящие глаза эльфа были, пожалуй, слегка затуманены.
— Затем мы приступим, — разглагольствовал он, — к перевоспитанию человекообразных. Некоторые и сейчас верят в нас, остальных мы будем, — он опять икнул, — учить… Настанут прежние времена, только еще счастливее. Эльфократия будет становиться все совершеннее, сотрудничество все теснее…
Голос Яна-младшего прозвучал уже ближе и с оттенком нетерпения:
— Мам, эй! Тебя что, дома нет?..
Прентисс весь подобрался, казалось, собственные его глаза вот-вот лопнут от напряжения. Бланш была неподвижна. Речь эльфа стала чуть хрипловата, равновесие он держал как-то неуверенно. Если Прентисс вообще собирался рискнуть, то действовать надо было сейчас, сию секунду…
— Сиди смирно, — потребовал эльф, — не валяй дурака. Что в твоем гоголь-моголе есть алкоголь, я узнал в тот же миг, когда ты задумал свой идиотский план. Вы, человекообразные, весьма и весьма коварны. Мы, эльфы, сложили немало пословиц на ваш счет. Только алкоголь на нас, к счастью, почти не действует. Вот если бы ты взял кошачью мяту и добавил к ней капельку меду… А-а, детеныш! Как поживаешь, маленький человекообразный?
Эльф застыл на столе, бокал с гоголь-моголем — на полпути к его челюстям, а Ян-младший — в дверях. Яну-младшему было десять, лицо у него было слегка измазано грязью, а волосы встрепаны. В серых его глазах читалось величайшее изумление. Потертые учебники болтались на конце ремешка, зажатого в кулаке.
— Пап! — выдохнул он. — Что с мамой? И — и что это за тварь?
Эльф повернулся к Прентиссу:
— Бегом в библиотеку! Дорога каждая минута. Какие мне нужны книги, ты знаешь…
От притворного опьянения не осталось и следа, и Прентисс окончательно упал духом. Существо играло с ним, как кошка с мышью. Он поднялся, чтобы идти.
— И без всяких человечьих штучек, — предупредил эльф. — Никаких подлых фокусов. Твоя жена по-прежнему заложница. Убить ее я могу и при помощи мозга детеныша, на это его хватит. Правда, мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Я член Эльфетерианского общества этики, и мы выступаем за гуманное обращение с млекопитающими, так что можешь рассчитывать на мое благородство, если, конечно, будешь меня слушаться…
Прентисс ощутил неодолимое желание подчиниться приказу и, спотыкаясь, направился к двери.
— Пап, — вскричал Ян-младший, — а оно разговаривает! Оно грозится, что убьет маму! Эй, не уходи!..
Прентисс был уже за порогом, когда услышал, как эльф сказал:
— Не пялься на меня, детеныш. Я не причиню твоей матери вреда, если ты будешь делать все точно, как я велю. Я эльф, волшебник и чародей. Тебе, разумеется, известно, кто такие волшебники…
И Прентисс был уже на крыльце, когда услышал, как дискант Яна-младшего сорвался на резкий крик, а следом завопила и Бланш — раз за разом, срывающимся сопрано. Мощные, хоть и невидимые, вожжи, тянувшие Прентисса из дома, вдруг порвались и исчезли. Он бросился назад вновь обретая контроль над собой, и взлетел вверх по лестнице.
На столе лежал сплющенный черный панцирь, из-под него капало что-то бесцветное.
— Я его стукнул, — истерически всхлипывал Ян-младший. — Стукнул своими книжками. Оно обижало маму…
Понадобился час, чтобы Прентисс понял, что нормальный мир потихоньку возвращается на место и что трещины, пробитые в реальности гостем из Авалона, мало-помалу затягиваются. Сам эльф уже превратился в горстку пепла в печи для мусора на заднем дворе, и о нем напоминало теперь лишь влажное пятно под столом.
Бланш была еще болезненно бледна. Говорили они шепотом.
— Как там Ян-младший? — спросил Прентисс.
— Смотрит телевизор.
— С ним все в порядке?
— О, с ним-то все в порядке, зато меня теперь долго будут мучить кошмары…
— Понимаю. Меня тоже, пока мы не сумеем выбросить это из головы. Не думаю, чтобы здесь еще раз появился кто-нибудь… что-нибудь подобное.
— Не могу передать тебе, — сказала Бланш, — какой я пережила ужас. Я ведь каждое его слово слышала, даже пока еще была внизу в гостиной.
— Телепатия, видишь ли…
— Просто двинуться не могла, и все. Потом, когда ты вышел, я набралась сил чуть-чуть пошевелиться. А потом Ян-младший Шарахнул его, и я тотчас же освободилась. Не понимаю, как и почему.
Прентисс ощутил своеобразное мрачное удовлетворение.
— А я, пожалуй, догадываюсь, в чем дело. Я был под его контролем, поскольку допускал, что он существует на самом деле. Тебя он держал в повиновении через меня. Когда я вышел, расстояние между нами начало возрастать, использовать мой мозг как усилитель стало труднее, и ты смогла шевельнуться. А когда я добрался до улицы, он решил, что пришла пора переключиться с моего мозга на мозг Яна-младшего. Это и была его ошибка.
— Почему ошибка? — не поняла Бланш.
— Он считал само собой разумеющимся, что дети, все без исключения, верят в эльфов и волшебников. Он заблуждался. Нынешние американские дети ни в каких эльфов не верят. Они просто никогда о них не слышали. Они верят в героев Диснея, в неустрашимых сыщиков и неуловимых преступников, в Супермена и во множество других вещей, но уж никак не в эльфов. Он даже не подозревал о переменах, какие привнесли в наше сознание комиксы и телевидение, и, когда предпринял попытку завладеть мозгом Яна-младшего, она провалилась. И прежде чем он сумел восстановить свой психический баланс, Ян-младший в панике набросился на него, поскольку решил, что он делает тебе больно, — и все было кончено. Я же так всегда и говорил, Бланш! Древние фольклорные мотивы в наши дни живут исключительно в журналах, печатающих небывальщину, и издаются такие журналы только для взрослых. Наконец-то ты разобралась, что я имел в виду?
— Да, дорогой, — смиренно ответила Бланш.
Прентисс сунул руки в карманы и не спеша ухмыльнулся.
— Знаешь, Бланш, когда я в следующий раз увижусь с Уолтером Рэем, я, наверно, намекну, что согласен писать для него. Пожалуй, пришло время, чтобы соседи и впрямь узнали, чем я занимаюсь…
Ян-младший с огромным бутербродом в руке забрел в кабинет к отцу в погоне за недавним, но уже тускневшим воспоминанием. Папа то и дело похлопывал его по спине, мама совала ему пирожки и печенье, — а он уже забывал почему. Там на столе сидело какое-то чучело, умеющее разговаривать…
Но это случилось так быстро, что в памяти все перепуталось.
Пожав плечами, он глянул туда, куда ударил луч предвечернего солнца, — на лист в машинке, уже частично заполненный, затем на стопочку лежащих на столе готовых листов. Почитал немножко, скривил губу, буркнул:
— Ха! Опять чародеи. Небывальщина. Детские сказки… И убежал на улицу.
Место, где много воды
The Watery Place
© 1956 by Isaac Asimov
Место, где много воды
© А. Иорданский, перевод, 1966
Мы никогда не побываем в далеком космосе. Мало того, на нашей планете никогда не побывают обитатели иных миров — то есть больше никогда.
Собственно говоря, космические полеты вполне возможны, а обитатели иных миров уже побывали на Земле. Я это знаю точно. Космические корабли, несомненно, бороздят пространство между миллионами миров, но наших среди них никогда не будет. Это я тоже знаю точно. И все из-за одного нелепого недоразумения.