— И это еще не все, — заявил Франклин.
— Ты хочешь сказать, что у этой душераздирающей истории есть продолжение?
— Да, сэр.
— Говори же, — со вздохом подбодрил его я.
— Они ополчились и на мою сестренку, — сказал Франклин. — Понимаете, когда ей открылась Истина, она не меньше моего захотела обучать других. Это ведь Истина, знаете ли. И вот теперь она вынуждена скрываться, пока… пока…
Он высморкался и с жалким видом проглотил слезы.
— Я думал, вы увидите, как я пригожусь на Марсе, и тогда сестренка могла бы ко мне…
— Довольно! — не выдержал я.
— Да, сэр.
— Больше ничего не желаю слышать. Я и так уже выслушал больше чем нужно.
— А вы бы не хотели, чтобы я поведал вам Истину? — горячо предложил Франклин. — Я могу объяснить…
— Ни слова больше, — рявкнул я.
— Да, сэр.
— Франклин, я ничего не могу сделать для тебя, абсолютно ничего, у тебя нет степени. А у меня нет полномочий разрешить тебе остаться. Но я сделаю единственное, что в моей власти. Я поговорю о тебе с директором.
— Вот здорово! Большое вам спасибо, мистер Талли. А вы объясните ему, что я не совсем окреп с дороги? Как только соберусь с силами, я вам докажу…
— Конечно, конечно, — сказал я и поспешно ушел.
Директор уставился на меня, как будто увидел моего двойника из антимира.
— Но, Талли, — сказал он, — тебе же известны правила.
— Конечно, — промямлил я. — Но ведь он действительно был бы нам полезен. И мне ужасно неприятно отправлять его прямо в руки полиции.
— Содержание человека на Марсе обходится в пятьдесят тысяч долларов ежегодно, — сказал директор. — Считаешь ли ты, что он стоит заработка в…
— Знаю, знаю, — перебил я. — Но это такой трогательный случай, и он так старается, и мы могли бы его…
— Все зайцы трогательны, — заметил директор.
— Ну, ясно. В конце концов, это неполноценные создания, не то что мы, ученые. Пусть себе убирается туда, откуда явился.
— Талли, — спокойно сказал директор, — вижу, что этот вопрос обостряет наши отношения. Поэтому я предоставляю тебе самому решать его. Ты знаешь, что ежегодно на каждую вакансию в марсианском Строительстве подается почти десять тысяч заявок. Мы отвергаем специалистов лучших, чем мы сами. Юноши годами учатся в университетах, чтобы занять здесь определенную должность, а потом окажется, что место уже занято. Учитывая все эти обстоятельства, считаешь ли ты по чести и совести, что Франклин должен остаться?
— Я… я… а-а, черт возьми, нет, если вы так ставите вопрос. — Я все еще был зол.
— А разве можно ставить его как-нибудь иначе?
— Разумеется, нет.
— Всегда печально, если много званых и мало избранных, — задумчиво проговорил директор. — Людям нужен новый фронтир. Хотел бы я отдать Марс для повсеместного заселения. Когда-нибудь так и случится. Но не раньше, чем мы научимся обходиться здешними ресурсами.
— Ладно, — сказал я. — Пойду организую отъезд зайца.
Когда я вернулся, Франклин работал на крыше спектрографической лаборатории. Едва взглянув мне в лицо, он понял, каков ответ.
Я сел в свой джип и покатил в Марсопорт. Я знал, что сказать капитану, который допустил пребывание Франклина на своем корабле. Слишком уж часты такие безобразия. Пусть теперь этот шутник и везет Франклина обратно на Землю.
Фрахтовик был погружен в стартовую шахту, только нос вырисовывался на фоне неба. Наш нуклеотик Кларксон готовил корабль к отлету.
— Где капитан этой ржавой посудины? — спросил я.
— Капитана нет, — ответил Кларксон. — Это модель «Лежебока». С радиоуправлением.
Я почувствовал, как мой желудок стал медленно опускаться и подниматься наподобие качелей.
— Капитана нет?
— Не-а.
— А экипаж?
— На корабле его нет, — сказал Кларксон. — Ты ведь знаешь, Талли.
— В таком случае на корабле не должно быть кислорода, — догадался я.
— Разумеется, нет!
— И защиты от радиации?
— Безусловно!
— И теплоизоляции нет?
— Теплоизоляции ровно столько, чтобы корпус не расплавился.
— И наверное, он стартует с максимальным ускорением? Что-нибудь около тридцати пяти g?
— Конечно, — подтвердил Кларксон. — Для беспилотного корабля это наиболее экономично. А что тебя смущает?