Тем, кому удалось оказаться внизу, больше не нужно убегать от полиции. Все признанные «ферм-позитивами» знают, что за любое преступление, кроме убийства, вооруженного ограбления или изнасилования, их даже не арестуют. В тюрьмах для мелких нарушителей закона не хватает места, а прокурорам известно, что с тех пор как семь месяцев назад суд над убийцей Джастином Судано закончился его оправданием, у них буквально не осталось шансов вынести обвинительные приговоры прочим преступникам.
А таких людей на наших улицах сейчас гораздо больше, чем когда-либо. И не только здесь, в Нью-Йорке, но и в Чикаго, Лос-Анджелесе, Питтсбурге и любом большом американском городе, поскольку искушение безнаказанностью пересилило страх, который прежде сдерживал кое-кого из них.
Кроме того, у них немало свободного времени. Почти все позитивы слоняются без дела, поскольку не могут найти работу.
Тест на «синдром Элбана» весьма прост. Наличие фермента в крови можно определить в ходе очень простого исследования. Работодатели, за которыми официально признали конституционное право проводить таковые, теперь зачисляют в штаты своих компаний медиков, единственная цель которых — выявлять работников с положительной реакцией: тех самых несчастных людей, которых в современной Америке начали называть «новые неприкасаемые».
Следствие: там, где до сих пор была просто нестабильность, наступил хаос. В воздухе запахло революцией. Мир замер в ожидании: что противопоставит наше свободное общество надвигающемуся разгулу уличной анархии?
В любом другом месте на Земле проблему решили бы штыками и концентрационными лагерями. Кстати, во многих странах именно так и поступили. «Синдром Элбана» не признает национальных границ, не уважает ни расы, ни пола, ни общественного положения. Но в нашей стране эту игру, кажется, придется сыграть до конца, и многие полагают, что с ее окончанием американскому обществу — каким бы оно ни было до сих пор — придет конец.
Репортаж из 41-го округа Южного Бронкса вел Тайри Хоси, «WBC News»
* * *
– Я все-таки согласился встретиться с вами, доктор Элбан, несмотря на то, что вы натворили.
– Не я, господин Президент, природа. И если не доктор Элбан, то кто-нибудь другой обязательно установил бы эту связь. Лично мне очень жаль, что и вы оказались жертвой фермента, но это, признайтесь, не влияет на факт его существования.
– Сейчас его называют «синдром Элбана». Большая честь для врача! Его имя попадает в учебники, верно?
– Господин Президент, давайте перестанем ходить вокруг да около. Мне известно, что вы позитив. И это не предположение.
– Однако сама история моей жизни начисто опровергает вашу теорию. Мне шестьдесят четыре года, из них я и дня не провел в тюрьме и ни разу не был арестован. Уж меня-то вам не удастся очернить.
– Я и не пытаюсь. В конце концов, я сам позитив.
– Что?
– Да, я тоже болен, и тоже никому об этом не говорил. И у меня тоже чистое досье, на бумаге. Но это вовсе не означает, что в моем прошлом нет поступков, которых следует стыдиться. Дело не в этом. Мы с вами, вероятно, достаточно стары и имеем достаточно высокий социальный статус, чтобы болезнь не заявила о себе: поэтому каждый из нас не представляет опасности для других. Но между нами находится огромное число менее удачливых людей. Только в нашей стране их почти четверть миллиона.
– По-вашему, виноват я? Но я лишь жертва.
– До определенной степени. Вы же видите, что происходит вокруг. Люди, как вы и я, наверняка существовали на протяжении всей истории человечества, но лишь теперь наличие фермента в крови расценивается как роковое обстоятельство. Теперь тест позволяет обществу идентифицировать часть своих граждан как преступников — и не статистически, а на индивидуальном уровне.
– Я жил с этой болезнью. Вы, очевидно, тоже. Мы же смогли миновать все ее опасности, значит, и они смогут.
– Выходит, оставим все, как есть? Вы в порядке, я в порядке, а остальные пусть крутятся, «как смогут»?
Президент Кинней промолчал. Элбан поднялся из кресла.
– Вокруг нас творятся чудовищные вещи. Всех обязывают пройти тестирование, результат которого недвусмысленно утверждает, что каждый позитив — потенциальный преступник, способный даже на массовое убийство, и что в рамках нашей юридической системы он обладает полным иммунитетом к наказанию. Тест настолько непоколебим, что Соединенные Штаты Америки не могут наказать человека, попытавшегося убить президента страны. Вы хоть представляете как поступает обычный работодатель, когда к нему приходит позитив и просит работу? Его выставляют в ту самую дверь, в которую он вошел, и чем скорее, тем лучше. Правительство здесь не исключение Помните Чедвика? Он мертв. Его убила сожительница, обвинив в том, что из-за него она потеряла работу в АНБ.