Тревога! Все головы разом поворачиваются: только что в одном из окон вспыхнул свет. Первое на очереди судно уже проталкивается к воротам. Остальные судовщики спорят.
— Говорю тебе, уступишь мне свое место — я в долгу не останусь. Сам знаешь, не в последний раз видимся…
— Никак не могу! В «Ситангет» нас ждет теща…
Смотритель одевался долго. Наконец он появляется на пороге, заглатывая на ходу ломоть хлеба. Один из возниц хочет начать маневр.
— Не так скоро! Еще время не вышло! Вам только дай волю, вы и в два часа ночи поднимете.
И он поглядывает на часы, с удовольствием вдыхал свежий утренний воздух. Крутится рукоятка привода. Скрежещут зубья передачи. Гудок вдалеке возвещает о том, что к шлюзу подходят другие суда, все они будут идти до тех пор, пока не стемнеет, а в это время года темнеет в восемь вечера. У каждого шлюза возница пропустит по стаканчику белого вина или рома. В полдень он вздремнет часок на траве рядом со своей лошадью.
Но моторные суда будут идти без остановок. И придется снова и снова крутить приводы затворов, ворот — работы хватит всем: мужчинам, женщинам, ребятишкам, даже самым маленьким из них, во время маневра они будут держать руль.
В одно такое утро нам с помощью обмана удалось бежать. Мы поднялись раньше самих возниц. Выпили холодного кофе. Умылись водой из канала. Затем тихонько на веслах протиснулись между судов к воротам.
Я стал поворачивать рукоятку. Раздался скрежет. Послышались голоса, ругань, протесты. А я с тревогой наблюдал за темным окном в доме смотрителя.
Когда тяжелые шаги были совсем близко, мы уже закончили шлюзование. Я завел двигатель. Мы стремительно рванулись вперед.
Рудовозы из свадебного кортежа остались позади. Так мы выиграли дня три-четыре.
Вскоре мы были у Сен-Маме, где нас встретила Сена: караваны барж, тянувшиеся за буксирами, шлюзы, куда заталкивали до десяти судов за раз, и мы терялись там среди рулей, становились незаметными, и у нас забывали спросить документы.
Почти полгода мы жили на воде, одетые чаще всего в одни купальные костюмы. Мы прошли через тысячу шлюзов, и в большинстве случаев нам приходилось самим поднимать затворы и открывать ворота.
Руки у нас покрылись мозолями, ногти обломались, кожа обветрилась, волосы выгорели.
Еще месяц после этого мы выглядели в городской одежде нелепо, как вырядившиеся крестьяне.
Несколько дней спустя мы в Фекане уже заказывали другое судно, мы спешили туда каждую неделю, чтобы как-то ускорить работы — жизнь на суше была не для нас.
Сколько раз, переходя через какой-нибудь парижский мост, мы замечали баржу:
— «Помидор»! Помнишь на Соне! Те люди, что дали нам сахарного песку для клубники.
Но на «Помидоре» не видели нас и проплывали мимо. Для них мы теперь были просто пешеходами.
— А не съездить ли нам завтра в Фекан взглянуть, как там продвигаются дела с нашим судном?
На этом новом судне, «Остготе», построенном специально для плавания по морю, мы и прожили последние три года во Франции, Бельгии, Голландии, Германии, Норвегии.
Ходить по нему можно, только пригнув голову, а к этому нелегко привыкнуть. В северных портах из-за приливов и отливов вы встаете за ночь раза три-четыре, чтобы проверить швартовы.
Бывают дни, когда из-за бортовой качки разом слетают с плиты все кастрюли и в шкафах бьется посуда.
Зимой мы каждое утро обкалывали лед с корпуса судна. Из-за негнущихся заледеневших концов, с которыми нам приходилось иметь дело, руки у нас покрывались волдырями.
Мы по-прежнему живем на судне. И я надеюсь, что еще долго окна моей парижской квартиры будут заклеены серой бумагой.
Туризм? Теперь я вижу, что о нем-то я почти ничего и не сказал. Зато рассказал о дожде, холоде, жаре, комарах, о потрескавшейся и содранной коже на руках, об изнурительных переходах.
Может быть, именно в этом приключенческая героика и привлекательность жизни на воде.
Кто не совершал в воскресный день прогулок по реке? В окрестностях Парижа вы через каждый километр натыкаетесь на понтон — деревянное сооружение, покрытое лаком, с мачтой, на конце которой развевается вымпел какого-нибудь клуба.
Мужчины в белых брюках и молодые женщины в светлых нарядах на всевозможных лодках преимущественно с английскими названиями кругами плавают между двумя мостами, двумя шлюзами.
Стоило ли об этом говорить? Не лучше ли мне было подробнее остановиться на приключенческой стороне плавания?
Приключение, Доступное каждому! Ведь вовсе не обязательно стараться сразу объехать всю Францию. Есть маршруты и для тех, у кого в распоряжении всего одна неделя, и для тех, кто располагает тремя или шестью месяцами полной свободы.
Можно отправиться в Бельгию, Германию или Голландию.
А знаете ли вы, сколько денег ушло у нас на бензин за все время плавания? На десять километров расходовался примерно литр с четвертью. Мы прошли около трех тысяч километров, это притом, что нам пришлось сделать не один крюк.
Итак, меньше тысячи франков. Сюда же входит стоимость масла. Во столько обошлась перевозка трех человек, нашей чудовищных размеров собаки, оборудования и вообще всего нашего домашнего хозяйства!
Можно устроиться получше, лодку взять побольше. Но не следует забывать, что и цена тогда возрастет в геометрической прогрессии. На судно, всего лишь на два метра длиннее нашего, уже потребуется двигатель в шесть л.с. На судно длиной семь с половиной метров нужен двигатель в десять л. с, это значит, что при одной и той же скорости расход бензина увеличится до пяти-шести литров в час.
Впрочем, какое это имеет значение? Не важно, каким будет это судно, — важна сама жизнь на воде.
Осторожнее! Это сущий вирус! И не думайте, что от него так просто избавиться.
Прощайте, гостиницы, семейный пансион в горах, вилла на берегу моря!
Каждое лето вас будет тянуть к воде. И каждым летом вам будет хотеться приобрести судно побольше, побыстроходнее, на котором можно выйти в море.
Ибо после реки и канала для вас наступит черед моря с его безграничными возможностями.
Вы станете совершенно свободно, как на своем профессиональном жаргоне, изъясняться на языке речников и моряков. И когда какой-нибудь тщедушный господин с набережной спросит у вас:
— Тяжело управлять штурвалом?.. А за какую веревку надо потянуть, чтобы поднять парус, за эту?.. — Вы ответите, как Жорж, — одним словом или кивком головы.
И вы поймете, что есть только один вид судов: судно, на котором живешь, судно — home, плавучий дом, гнездо, где в непогоду, когда грохочет гроза и бушует море, у тебя есть свой собственный сухой и теплый угол.
На борту «Остгота», июнь 1931
Уголовная полиция[18] (перевод И. Русецкого)
«Сегодня утром на улице Рокетт совершено преступление; уголовная полиция, которая ведет расследование, обнаружила, что…»
Никогда раньше публика до такой степени не интересовалась преступлениями; в газетах для них отведены специальные рубрики, известные писатели пишут отчеты о наиболее значительных процессах. Можно сказать, что в каждом номере газеты есть «свое» преступление; всякий раз при этом повторяются слова «уголовная полиция».
Присутствуют эти слова и во всех детективных романах. Но я считаю, что публика или вообще не имеет представления об уголовной полиции, или же это представление ошибочно.
Давайте-ка заглянем туда вместе с вами. Уголовная полиция помещается на набережной дез Орфевр, в огромном здании Дворца правосудия. Внизу, под окнами, течет Сена. На ней видна плавучая прачечная, вдалеке — арки Нового моста и даже, если высунуться из окна, — статуя Генриха IV.
Не ошибитесь дверью. Чуть дальше в здание заходят зарегистрированные проститутки, что придает набережной оживление особого рода.
Пройдем на широкий мощеный двор. Не нужно сразу заявлять, что выглядит он зловеще. Правда, стены домов темные, а на окнах нет занавесок. Но ведь мы только что оставили позади шумные и оживленные остров Сите и площадь Сен-Мишель. Не кажется ли вам, что мы попали в монастырь? Тут прохладно, несмотря на солнце. А может, мы в какой-нибудь провинциальной субпрефектуре? Оставим справа суд для несовершеннолетних — нам там делать нечего. Свернем налево. Вот и первая дверь.
18
Опубликовано под псевдонимом Жорж Караман в еженедельнике «Полис э репортаж» 22 июля 1933 г. Перевод сделан по: G. Simenon. A la déсouverte de la France. P., 1976. На русском языке публикуется впервые (с сокращениями).