Но не следует забывать, что карманные воры, карманники, составляют довольно малочисленную корпорацию, а места их деятельности ограниченны. С другой стороны, их разовая добыча невелика, поэтому карманники, словно низкооплачиваемые работники, трудятся практически целыми днями. Иногда их знают в лицо. Известны также их пристрастия, привычки. Только не путайте карманников с обычными мелкими воришками! Карманник гордится своим званием; он никогда, к примеру, не тронет дамскую сумочку и не вырежет бритвой карман. Воры этой профессии работают только пальцами. Это своего рода художники. Чтобы достичь совершенства, им требуются годы.
Поимка вора происходит самым сердечным образом, безо всякого негодования с чьей-либо стороны. Предположим, господин, только что освобожденный от бумажника, спускается в метро «Пале-Рояль» и не подозревает о своем несчастье. К нему быстро подходит второй полицейский.
— Извините, месье! Проверьте, пожалуйста, свои карманы!
Дело в том, что необходимо, чтобы жертва подала жалобу. В противном случае детективы ничего не могут сделать. Тем временем инспектор дружески приближается к вору.
— Прошу вас следовать за мной в комиссариат.
И все. С виду — ничего особенного. Но не забывайте, что вагон метро набит битком, люди снуют туда и сюда, входят и выходят, наступая друг другу на ноги, а арест длится всего несколько минут. Не забывайте, что у инспектора не написано на лбу, кто он такой, и люди, увидев, что он пристает к кому-то, лезут в драку. Не забывайте, что порой обворованный так спешит, что предпочитает расстаться с бумажником, чем провести два-три часа в комиссариате. И не забывайте, что такая сцена происходила у вас на глазах раз сто, а вы и не подозревали об этом! А теперь признайтесь, что не обратить на нее внимание — раз плюнуть!
Один из спектаклей, вызывающих наибольшее восхищение горожанина, — это когда рыбак, нахмурив чело, вперяет взор в небо и объявляет:
— Ветер переменится на северный!
Потом, глядя на сине-зеленую воду, почесывает нос:
— Пять саженей глубины. Течение — пол-узла. Я удивлюсь, если здесь не будет клевать морской язык.
И, понятное дело, морской язык у него клюет, а городской господин немеет от восхищения.
Профессиональный престиж! Он есть и у виноделов, которые, пощелкав языком, определяют марку и возраст любого вина. Что ж, такой престиж есть и у полицейских или, если хотите, у некоторых из них. Речь тут идет не о таланте, интуиции и даже не о чутье. Речь идет только о профессионализме. Вам кажется, что это очень просто, не так ли? Париж — это Париж: современная и шумная столица, состоящая из богатых и бедных кварталов. Но если бы ежедневно, на протяжении месяцев, днем и ночью, вы принялись бы бродить по его улицам, то увидали бы город совсем в другом свете, он показался бы вам похожим на огромную ярмарку. Вам, несомненно, приходилось видеть гравюры, изображающие Новый мост, каким он был в прежние времена, со всеми его лавочками и зазывалами. В деревне вам доводилось видеть ярмарки. Так вот, в действительности Париж такой и есть, только в увеличенных размерах. Это смесь восточного базара с народным гулянием. Одни продают, другие покупают — любые товары и удовольствия. А среди продавцов и покупателей попадаются люди, которые крадут, обманывают и жульничают. Ста тысяч способов мошенничества не существует. Наши карманники как две капли воды похожи на грабителей, по ночам раздевавших прохожих на Новом мосту. Мошенники, подделывающие денежные документы вот уже два столетия, в сущности, делают фальшивые деньги. А карточные фокусы показывались всегда, с той только разницей, что в элегантном обществе они превратились в покер.
Профессия полицейского? Знать все уголки и закоулки этой гигантской ярмарки, особенно изнутри. Знать, к примеру, что совершивший преступление поляк переоденется с головы до ног в одной из лавочек на улице Сент-Антуан, где другие поляки пристают на улице к прохожим. Знать, что эти же иностранцы ночуют по шесть-семь человек в меблированных комнатах в квартале Сен-Поль. Именно там несколько лет назад была арестована знаменитая банда убийц, которую называли «польские бандиты».
А где вы будете искать русского, китайца или негра с Мартиники? К тому же нужно различать русских эмигрантов и лжеэмигрантов и среди последних — кто из них евреи, а кто нет. И не путать их с грузинами и другими кавказцами!
Человек с определенным пороком чаще всего посещает какой-нибудь определенный квартал.
Париж велик, но состоит из бесконечного числа маленьких, вполне определенных мирков. Что я имею в виду? Каждое кафе, каждое бистро со своей клиентурой и есть один из таких мирков. Не следует забывать и о календаре. Если Париж и ярмарка, то ярмарка подвижная, где каждый день, словно в море, меняются течения, приливы и отливы.
Проделайте опыт: держу пари, что при определенном терпении вы отыщете в толпе одни и те же головы на празднике в Нейи и на Тронной ярмарке[23], на толкучке, на скобяной и ветчинной ярмарках, на Монмартрском гулянии и на новогоднем празднике на Больших бульварах. Толпа притягивает к себе одни и те же личности, а эти личности притягивают к себе полицию. Остановитесь у подмостков с ярмарочными борцами. Там обязательно окажется военный, который примет вызов побороться, и, клянусь вам, как минимум один вор и один полицейский, делающие вид, что следят за представлением.
Сейчас вы увидите, что все это небесполезно, что все взаимосвязано. Не так давно один инспектор стоял и прислушивался к похвальбе нескольких ярмарочных чемпионов по классической борьбе. Пятеро атлетов выстроились на подмостках; внезапно инспектор нахмурился, увидев кусочек татуировки, выглядывавший из-под трико самого молодого борца. Раз, другой, третий входит он в палатку вместе с толпой. Словно англичанин, ждущий, когда звери съедят укротителя, он ждет, что трико сдвинется немного в сторону. Вопрос в том, действительно ли на том кусочке татуировки, что он увидел, изображены пальмы. Но трико, увы, не сдвигается, а представление подходит к концу. Борцы переодеваются. Самый молодой выходит, и полицейский мягко берет его за руку.
— Мне нужно сказать тебе несколько слов.
— Проклятье! Подождите! Лучше я сам их вам отдам… Он протягивает инспектору часы, которые во время одного из вечерних представлений стянул у зрителя.
— Гм, — ворчит полицейский. — Плохо дело! Через несколько месяцев тебе идти на военную службу, а этого достаточно, чтобы загреметь в Африку…
Словно два приятеля, они идут в толпе мимо каруселей.
— Кстати! Твоя татуировка… Парень краснеет.
— Это ведь «Коронация Наполеона», верно?
— Откуда вы знаете?
— Я заметил маленький кусочек, с пальмами. Татуировка у тебя еще свежая. Корочка только что отпала. Ее сделали самое большее месяц назад.
— И что же? — бледнеет борец.
— Не валяй дурака. Только один человек умеет делать «Коронацию Наполеона». Карачи. А Карачи, приговоренный к смерти, вот уже полгода как сбежал из тюрьмы. Где ты его видел?
Парень молчит.
— Послушай, будешь хорошо себя вести, про часы я забуду.
— Я ничего не могу сказать.
— Тебе больше нравится служба в Африке?
— Он не хотел делать мне «Коронацию»: боялся, что из-за этого его поймают. Но отказать не осмелился: он ведь прятался в комнате у моей сестры.
— Он еще там?
Вот так в тот же вечер и был арестован опасный бандит, который на визитных карточках называл себя «Художник-татуировщик, специалист по “Коронации Наполеона”». «Коронация» его и подвела! Что-нибудь подводит их всех — какая-нибудь привычка, мания, страсть. Допустим, совершено убийство, ограбление, в общем, правонарушение. И если виновные в течение десяти дней не арестованы, публика начинает верить в безнаказанность. Но это не так. Полиция не забывает. Она никогда не теряет надежды, и порой человека задерживают спустя год, два, а то и больше.
23
Тронная ярмарка — ярмарка и народные увеселения, обычно раз в несколько лет проводимые в Париже с X в. до наших дней. Считается, что начало ей положили монахи аббатства святого Антония в 958 г.