Илье очень захотелось, как ребёнку в школе надуть губы и противным голосом протянуть: «А чё сразу я-я-я?», но вместо этого он зло сплюнул на загаженную палубу и сказал:
– Готов приступить.
Башарин смотрел на него прищурившись, Блумквист барабанил пальцами по столу.
– Вы знаете, что моё задание противоречит служебной инструкции? – спросил Башарин.
– Знаю, товарищ начальник партии. Одиночные маршруты запрещены после гибели поисковой группы в кольцах Сатурна.
– И всё же готовы приступить?
– Так точно.
– Почему?
– Это моя работа.
Последние слова прозвучали пафосно и, видимо, поэтому Башарин с Блумквистом быстро переглянулись. Илья почувствовал себя неловко и сказал:
– Всё будет в порядке, Герман Максимович. Разведку проведу и вернусь с результатом.
– У вас ведь нет семьи? – спросил Башарин.
– Так точно. Все родные погибли в теракте.
Башарин снова обменялся с Блумквистом быстрыми взглядами и, как показалось Илье, Блумквист едва заметно покачал головой.
– Это правда, что ваша кличка – Лихач? – спросил Башарин.
– Прозвали…
– Так вот приказываю – без лихачества! Если вы погибните, я напишу в отчёте, что вы самовольно сошли с маршрута, утверждённого Управлением. Но если вы найдёте железо в промышленном количестве, на Земле вам поставят памятник при жизни.
– Только обязательно хорошо выспитесь перед вылетом и возьмите дополнительный запас кислорода, – озабоченно сказал Блумквист.
– И продовольствия, – добавил Башарин.
Илья вышел и аккуратно задвинул за собой дверь. Памятник! Плевал он на памятник. А вот сунуться в главный пояс астероидов, где никто ещё не проводил методичных изысканий, да ещё и с нарушением всех действующих инструкций, это как два туза в прикупе. Не мог же он сказать Башарину, что поэтому и согласился.
– А ведь я, как начальник станции, обязан пресечь вашу самодеятельность, Герман, – пожевав губами, сказал Блумквист.
– И что же может вам помешать, Юл? – чрезвычайно заинтересовался Башарин.
– Может, бунт? – неуверенно спросил Блумквист.
– Не пойдёт. Я не хочу в тюрьму.
– Тогда, по инструкции, вы можете сместить меня, если я буду не в состоянии выполнять свои обязанности.
– А вы не в состоянии? Что-то не похоже.
Блумквист вздохнул и решительно выдвинул ящик стола, вынул из него бутылку самогона и грохнул её на стол. Самогон на станции делали из томатной пасты и свёклы, некоторые предпочитали просто брагу. Исходный напиток именовался «Комиссарова кровь».
– И так не пойдёт, Юл. Если вы уйдёте в запой, у вас будут большие неприятности. Этого я тоже не хочу, – сказал Башарин.
– Герман, вы когда-нибудь видели меня пьяным?
– Нет. Вы неизменно отвечаете отказом на моё предложение тяпнуть по маленькой. Чем, признаюсь, весьма меня огорчаете.
– Видите ли, Герман. У меня редкое заболевание. Я совершенно не переношу алкоголь. Даже в минимальных количествах. Сразу впадаю в буйство. Об этом мало кто знает, но в моей медицинской карте это записано.
– То есть вы хотите сказать…
– Нет, это вы хотите сказать нашему фельдшеру, что я случайно выпил ваш кофе. С коньяком. Перепутал чашки. И мне так понравилось, что я тут же вылакал всю бутылку. Но прежде чем бежать за медиком, привяжите меня к креслу.
– Подождите пару минут, Юл. Если уж вы решили отравиться, я принесу хороший коньяк, – сказал Башарин, выходя из кабинета начальника станции.
Крис Максвелл умел ждать. Его этому учили. Это было частью его профессии, а своей профессией он гордился. Только глупцы полагают, что ждать и догонять скучно. Что может быть увлекательнее погони за жертвой после удачной засады? Наши предки занимались этим долгие тысячелетия, пока их не угораздило заняться земледелием. Максвелл не был земледельцем. Он был охотником, и древние инстинкты приятно будоражили кровь.
Правда, задание в этот раз было несколько странным. Дождавшись курьера компании, который заберёт с соседнего астероида какой-то артефакт, Максвеллу предписывалось следовать за курьером и ликвидировать его в случае «неадекватного поведения». Крис не очень представлял насколько неадекватным должно быть поведение человека в открытом космосе, чтобы его пришлось пристрелить, но был уверен, что сумеет действовать по обстановке.
А пока он терпеливо выжидал в бункере, упрятанном в глубине астероида, прислушиваясь к переговорам поисковых групп геологов, снующих в районе малого пояса. Эти геологи были отчаянными парнями, они нравились Максвеллу. Они, как и он были охотниками, их успех во многом зависел от удачи, а жизнь – от скорости реакции, смелости и трезвого расчёта. Они были похожи на него, поэтому он с интересом и симпатией наблюдал за их работой, сидя в бункере, который напоминал ему схрон «лесных братьев» из старого приключенческого фильма.