Энрио интересовал его давно, никакой информации о его прошлом: холостяк, в денежном моменте абсолютно независим – большое наследство. Краурт знал о людях, которые его интересовали все, или почти все, но последние события, связанные с Энрио, выбивали Краурта с обычной жизненной колеи. Он стал очевидцем исчезновения и появления Энрио.
Картинные галереи были завалены темами космоса, Краурт финансировал многие проекты, но все оказывалось тщетно, разыгранной иллюзией. Он видел много раз, как огромные армии людей, превращались в марионеток, клоны- мыслей, действий и даже, как это не странно, – событий. Людьми управляли и их жизнями тоже. Пресса казалась ему свихнувшейся шлюхой, которая трубила о пришельцах, призраках и всяком таком разном: разное и невнятное. Краурт даже пытался нанимать парапсихологов, которые участвовали в сделках, чтобы прочитать мысли или оградить его от многих неприятностей, но почему-то эти профи злили его больше, чем вся остальная паранормальная армия народу. Они пытались контролировать его, пытались превращать его Краурта... в марионетку.
Он вспомнил Кати, ему стало смешно, он знал почти наверняка, что она вернет чек. Он позволил ей смеяться над собой, потому что за многие годы, научился ценить в людях только одно: Настоящее.
–Да, бестия, хитра, cмеется, недолюбливает, или… еще хуже: терпеть меня не может, ‘’тело’’ говорит, займитесь своим телом. Если честно, я почти себя не контролировал, с этим нужно согласится, состояние какого-то психоза, это что-то новенькое, да и вид у меня, действительно, был, как у полоумного, и… кажется, не только в общении с Кати, но и с сыщиком тоже. Меня явно, во что-то втягивает, ну и черт с ним, разве первый раз, все получится… все! Я в этом уверен! Главное, чтобы никто не узнал о моих настоящих планах, – мысли Краурта были сладкие, он довольно улыбнулся.
Краурт, наконец, положил трубку на рычаг. Гудки, луной разливающиеся по дому, исчезли. На какие-то секунды, ему показалось, что его мысли, как назойливая радиоточка звучат в голове. Он слушал сам себя внутри, слушал свой внутренний диалог с самим собой.
Механизм происходящего для него был непонятен. На какие-то минуты Краурту показалось, что внутри него два я: одно, которое слушает, другое, которое говорит. Ледяной озноб прошел у него по спине. Ему стало мерещиться, что он отделен от этих я. Ему становилось не по себе. Он стал прислушиваться к я, которое молчит и слушает, и к тому я, которое говорит: хаос заполнял голову Краурта.
Его большое я расслаивалось, его собственный голос размножался внутри него. Он смутно, сквозь пелену тумана и гула в голове, понимал, что это странное состояние психики, ему навязывается, кем-то или чем-то.
Краурт не сходил с ума, его контролировали те, о которых он ничего не знал. Сбой сознания, сбой работы подсознания. Внутренний контролер, его собственное целостное я, оказалось очень сильное, и как нестранно – грамотное. Вмешивающиеся и навязывающие ему психическое расстройство, явно злились. Голова Краурта стала снова ясной и сосредоточенной на тишине и домашнем уюте. Краурт был здоров.
В свое время, сам того не подозревая, Краурт финансировал проекты черных магов. Потом… ему удалось с ними расстаться. Но… порой он четко ощущал их присутствие. Но Краурта контролировали не только маги.
(Присутствие невидимого мира, который следит за Крауртом, это не иллюзия и не навязчивая идея богатого и сытого Риколета Краурта. Агрон давно интересовался миллионщиком. Его власть над людьми тревожила сына Оттио. Но сам Оттио настойчиво притормаживал Агрона, он просил сына не вмешиваться в реальность землян.)
Эмми, в легкой просвечивающейся пижамке, спускалась по винтовой лестнице. Коротенькие штанишки были настолько широки, что казалось она запутается в них, но этого не происходило, они едва закрывали колени; кофточка, наоборот, обтягивала слегка пышные формы Эмми, элегантные шлепанцы на высоких каблуках, усыпаны цветными стразами, делали ее ножку изящной.
Эмми не любила прислугу и нянек, бабушка помогала ей с малышом. Но все же, кое-какая прислуга в доме была. Еще Эмми не терпела угодливых людей, она брезговала ими. Эмми не любила шумные компании. Людей случайных и чужих. У жены Краурта было много достоинств. Самое главное: у нее было хорошее воспитание. Яркие огромные люстры освещали комнату, где бездельничал Краурт. Старинная мебель была помпезна. Огромный особняк утопал в роскоши.
– Крауль, зачем тебе Энрио? Зачем тебе этот телевизионщик? Ведь старая история. Cначала тебе наскучит эта погоня и все, что связано с этим телевизионщиком, потом его будут привлекать только твои деньги. Проекты? Сколько их было? Зачем тебе все это? Мир состоит со лжи, ты еще раз убедишься в том, что у тебя много врагов, зависть – это не игра. Это зависимость людей от таких, как ты, – Эмми говорила тихо, ее глаза были проницательны и спокойны.
–Порой... за туманом, пиленой ничего нет, понимаешь, о чем я, дорогой?
Краурт прислушивался к мнению Эмми. У нее были природные способности медиума, которыми она довольно редко пользовалась, на это было много причин. Ее интуиция никогда не подводила. Миллионщик и сам не хотел больше искать встречи с Энрио. Он решил, что возможно… завтра скажет детективу, чтобы тот снял слежку за телевизионщиком.
А пока… он любовался женой. Эмми была обворожительна, она всегда напоминала Краурту богиню: просвечивающаяся ткань ее пижамки манила, Эмми выглядела очень эротично. Краурт притянул ее к себе… Она обмякла и не сопротивлялась. Им было хорошо.
Возможно, Крурт не соглашался, что зависть – это зависимость, он часто видел, как человек испытывающий зависть, хотел только одного: разрушить мир человека, у которого есть все, который живет не так, как все, и неважно какими способами, он это сделает, потому что разрушив мир другого, он утоляет свое низменное желание мести. Только иногда непонятно, за что он мстит? Может за высоту, может за изобилие того, чего у него нет и никогда не будет. Может еще какие-то причины, связанные с расстройствами психики, а может, что-то кроется в прошлом, которое сокрыто, порой будит и провоцирует завистника поступать именно так, потому что он марионетка в руках определенных сил.
Краурту везло, его мир никто не мог разрушить, деньги – вот сила Краурта. Но шестое чувство подсказывал ему, что Эмми права. Энрио был опасен, а также все то, что было связано с ним. Краурт понимал намеки Эмми.
Порой люди прибегают к черной магии, воруют чужое счастье, разрушают мир другого, чтобы это счастье перекочевало к ним, тогда эта ненависть и зависть объясняется только одним: ‘’хочу жить, как тот, которого органически ненавижу.’’
К Энрио, безусловно, все размышления миллионщика не имели никакого отношения.
Краурт очень любил свою жену: она была лишена многих негативных качеств, любые пороки в людях вызывали у нее негодование. Она критично относилась к себе тоже. Прошлое научило ее видеть мир и людей с разных сторон. Эмми и Краурт не кичились миллионами, которые у них были, они слишком хорошо знали жизнь. По крайней мере, им так казалось, и они так думали о себе. Но это была ложь о себе самих, в этом не было сомнения.
Чета ворковала, толстяк был неуклюж и смешон. Эмми счастлива. Они поднялись в спальню к малышу. Небольшая детская, увешана цветными рюшами, балдахинами, игрушки валялась на полу, рядом на небольшой тахте, тихонько похрапывала бабушка, в кроватке посапывал малыш. Мечта Эмми и Краурта находилась с ними рядом.
Но тем не менее миллионщик не мог отключиться от мыслей о Энрио. Да и звонок Лоренса не давал ему покоя. Любопытство брало верх.
Порой Краурта злил Лоренс.У него не было своего сыскного агентства, машины, да и выглядел этот сыщик всегда по-разному. Краурт не мог понять его образа жизни и его методов работы. Лоренс частенько действовал миллионщику на нервы, но был один нюанс: он всегда идеально выполнял работу, порой удивлял Краурта своей ответственностью. Звонить Лоренсу снова сейчас не было смысла, миллионщик об этом знал. Сыщик будет копать вопреки всему. Запрещать бесполезно.
Краурт хотел покоя и забвения, пока только Эмми давала ему это состояние блаженства, но он не забывался этим забвением. Жизнь слишком жестока, чтобы сладко бодрствовать, а может не она, а тот круг людей, который хотел от Краурта только одного: денег, должностей, связей и больших возможностей. Маятник сомнений подкрадывался к миллионщику тихо и настойчиво.