Подросток в нарядной белой одежде спросил у русского воеводы:
— Разрешите обратиться?! — и пристукнул каблучком своих сафьяновых сапожек.
Князь милостиво кивнул:
— Разрешаю.
Паренек с поклоном сказал:
— Если угодно вашему высочеству, то вы можете сами управлять винтом, — и указал на ручной привод.
Делагарди перекрестился, а Скопин-Шуйский с удовольствием взял рычажок и повернул его. Воздушный шар, повинуясь команде, слегка изменил направление движения.
Скопин-Шуйский заулыбался. Делагарди с бледным лицом снова наложил на себя крестное знамение.
— Не бойся, — подбодрил попутчика Скопин-Шуйский, — конструкция прошла тщательные испытания.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! — ответил Якоб Делагарди.
— У нас, у русских, есть хорошая пословица: на Бога надейся, а сам не плошай! Вот мы и не оплошаем! — сказал Скопин-Шуйский.
— Смотри, там, на опушке, кто-то движется в нашем направлении, — произнес Якоб Делагарди.
— Так это, похоже, создатель воздушного шара и мой главный мечник Алексей, а с ним его шаловливая подруга Аленушка скачут на своих скакунах.
Делагарди с воодушевлением произнес:
— Вот Алексей — действительно великий воин! Никогда я еще не видел такого высочайшего, как у него, класса в битве на мечах.
— Он и тактик великолепный, — сказал Скопин-Шуйский.
Подросток едва слышно прошептал:
— Он просто гений.
Делагарди согласно кивнул головой:
— Мне бы такого в мое войско.
Великий воевода ответил:
— Мы его титулом князя наградили. Придем в Польшу, пожалуем ему еще земель. Вижу, спешат они к нам, весть какую-то несут.
Скопин-Шуйский сделал знак в сторону парня:
— Спускаемся!
ГЛАВА 3
Алексей и Аленушка неслись в Москву. Их кони, пущенные в полный галоп, были уже буквально в мыле. Но такая спешность казалась вполне оправданной, так как слишком тревожное известие получил Алексей о готовящемся покушении на Великого воеводу.
Ближе к Москве снег совсем растаял, но откровенная грязь еще не подсохла. Коням было тяжело.
В ставку воеводы Алексея с Аленушкой пропустили сразу. Дозорные узнали Сотникова, про него ходили легенды, даже превосходящие его реальные подвиги.
Алексей жестами показал, что у него есть срочное сообщение для великого воеводы.
Скопин-Шуйский как раз спустился на землю, где сразу обнял своего главного мечника, а затем и Аленушку, которая чмокнула воеводу в губы. От девушки пахло медом и весенними цветами.
Полководец вежливо спросил у Алексея:
— Что заставило вас мчаться во весь дух в Москву?
Князь сразу ответил:
— Я узнал о готовящемся на вас покушении и не мог сидеть в своем имении.
— Покушении?! — переспросил Скопин-Шуйский. — Ну, и что с того?! Первый ли случай, когда на меня пробуют покушаться?!
Алексей, придав своему лицу максимально озабоченное выражение, ответил:
— Но в данном случае убийца слишком опасен. И это требует нашего присутствия рядом с вами.
Аленушка кивнула. Великий воевода просиял широкой улыбкой:
— Я всегда рад, когда рядом со мной первый меч царства. А когда рядом еще и такая красавица, то рад в большей степени, — Скопин-Шуйский подмигнул Аленушке.
Девушка улыбнулась в ответ:
— Для меня честь служить великому воеводе!
— Как волнует воображение мужчин столь прекрасное создание! — сказал Скопин-Шуйский. — Какое совершенное у тебя тело! Какая в нем физическая и эротическая сила!
Большому воеводе хотелось бы прижать к себе высокую, мускулистую и вместе с тем нежную, соблазнительную девушку с чистой, блестящей кожей. Загорелая, несмотря на прошедшую зиму, Аленушка очень нравилась воеводе. Но она была подругой Алексея, которого Скопин-Шуйский очень ценил и уважал, и воевода не приставал к ней. На этот раз, смерив фигуру и изящные ножки девушки похотливым взглядом, воевода подмигнул Алексею и решил пошутить:
— Я желаю провести ночь с тобой! Ох, до чего ты хороша! Требуй от меня, что хочешь, воительница-амазонка!
Аленушка как шаркнет ножкой по земле и выпятит грудь:
— О, великий князь, ветвь царского рода! Я об этом и мечтать не смею! Но как можно говорить такое? Как можно шутить, когда убийца рядом с тобой? И если медлить, заниматься всякой ерундой, то его кинжал вонзится в твою спину, повелитель наш.
Михаил поежился. Наблюдавший эту сцену Якоб Делагарди произнес:
— Я предоставлю к вашим услугам своих лучших телохранителей. Это опытнейшие воины, прошедшие огонь и воду.