Элек вспомнил призыв Левы Н.: "Элек, помоги! ", и его осенило: "Может, их познакомить?.." Он испугался такой смелой мысли: как это он, железный робот, смеет распоряжаться будущим двух разных людей? Они оба страдают от одиночества, но ведь они - люди, они должны сами решать свою судьбу...
Какое-то время он сидел неподвижно. Потом вставил в машинку чистый лист, задумчиво отстучал: "Дорогой Лева!" И вынул, отложил в сторону. Вставил другой, написал: "Дорогая Наташа!" Ясно, что венчать оба листа будет подпись:
"Электроник". Но какие строки уместятся между началом и концом?
Он увидел что-то очень зеленое, спокойное, приятное - наверное, летний лес, пронзенный солнечными лучами, - и немного успокоился. Потом представил яблоневый сад с белой, ароматной пеной цветов, над которыми вместе с бабочками и шмелями порхают лукавые ребячьи записочки... Белые бабочки весны, экзаменов, летних каникул порхали в школах над партами. Теперь ясно: все записки должны прилетать точно по адресу!
Элек принял решение.
"Дорогая Наташа! Представь, что существует на свете одинокий человек, быстро писал он, едва касаясь клавиш машинки. - Нет, не я - совсем другой. Зовут его Лев..."
А Леве Электроник написал, как относится его сверстница Наташа к прекрасной поре человечества, называемой Детством, как вглядывается она со своего корабля, плывущего по веселой и беззаботной реке Детства, в океан Будущего...
Он работал вдохновенно, выбирая из мешков по два разных письма, соединял подчас грустное со смешным, откровение с мудрствованием, лукавство с печалью. Главное было не ошибиться, найти сходные натуры, заинтересовать друг друга общностью интересов, большой целью - истинной дружбой.
Пожалуй, психолог мог бы написать о поисках Электроником сходных характеров целый научный трактат, хотя метод, который он применял, давно известен как метод "психологической совместимости". По этому методу подбираются экипажи космических кораблей, подводных лодок, полярных станций - словом, там, где люди должны в трудных условиях понимать и поддерживать друг друга с полуслова.
Электроник формировал "экипаж дружбы". Например, прочитав тревожное письмо Любы Олиной о том, что в их классе есть мальчишки, которые радуются и хохочут, увидев плачущую девчонку, Элек хотел сначала откликнуться открытым письмом к мальчикам Любиного класса. Но потом подумал, порылся в почте и нашел письмо Славы Велика, которое начиналось знаменитым призывом французского летчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери: "Уважение к человеку! Уважение к человеку!.. Вот пробный камень!.." А дальше Слава писал, какие интересные личности встречаются среди девчонок его класса...
Так Электроник находил единомышленников в разных школах и городах, а иногда неожиданно и в соседних подъездах.
Позже Сыроежкин всерьез убедился, что существует "эффект Р. Электроника".
Снова позвонила Бублик и радостно выпалила в трубку:
- Ой, Сергей, у меня теперь неразлучная подружка Лена. Вот она рядом, дышит в трубку... Слышишь? Передай от нас Элеку большое-пребольшое спасибо. Мы и не знали, что живем в одном доме...
- Передам, - сказал Сергей. - А ты напиши о себе и Лене и Айзеку Азимову.
- Ты имеешь в виду "эффект Р. Даниэля"? - Бублик рассмеялась.
- И Электроника, - добавил Сергей.
Он вошел в комнату, сказал Элу:
- Тебе привет от Р. Электроников... И от Бубликов...
ВЗРЫВ ЭНЕРГИИ
В четверг утром, как обычно, шло совещание в министерстве. Министр заглянул в сводки, отложил в сторону бумаги, задорно сказал:
- Это интересно! Что за взрыв энергии? Что скажете, товарищи?
- Разрешите, Георгий Петрович?
Из-за стола поднялся пожилой инспектор.
- Пожалуйста, Василий Иванович.
- Успеваемость в средних и даже старших классах неожиданно повысилась на восемнадцать процентов, - доложил инспектор.
Присутствующие оживились.
- Конкретные данные свидетельствуют, - продолжал инспектор, просматривая свои записи, - что процент четверочников и пятерочников возрос не только по математике, литературе, физике, но и по таким предметам, как прилежание, черчение и физкультура...
- И по пению! - прервал его инспектор по младшим классам.
- Да. И по музыке, и по рисованию, - подтвердил Василий Иванович.
Мимолетные улыбки участников совещания свидетельствовали, что опытный инспектор и его молодой коллега зарылись в сводках и цифрах, поверили приподнято-весенним рапортам школ и даже самого гороно - городского отдела народного образования, не перепроверили данные перед тем, как докладывать. Где это видано, чтобы ребята весной были прилежными, чтобы они пели хором, возились с красками и подтягивались на перекладине, когда каждый зеленый куст манит на улицу.
Василий Иванович сразу уловил ироничное настроение. Тем более что со своего председательского места министр бросил реплику: мол, прилежание дело индивидуальное, а потому достаточно сложное для обобщения. Инспектор был начеку, во всеоружии. Он вытащил из кармана пачку мятых листов и огласил некоторые личные свидетельства учеников:
- "Мы, девочки-хорошистки, дружно решили стать отличницами..."
"... Всем классом болеть за одного..."
"... Теперь к доске мы бежим бегом..."
"... А я решила догнать Электроника не только в учебе, но и в спорте".
Прочтя эти строки, Василий Иванович оглядел сидящих за столом и опустился на свое место.
- Позвольте, у меня тоже полно таких записочек! - проговорила заведующая гороно, роясь в объемистом портфеле.
- Это не записочки, уважаемая Ольга Сергеевна, а мысли вслух, парировал инспектор.
За столом происходило нечто странное: участники совещания доставали из карманов, папок и портфелей листки с корявыми буквами и прилежными ученическими строками, передавали их министру.
- Что это еще за Электроник? - иронично спросил заместитель министра, вернувшийся только что из отпуска. - Насколько я помню себя с детства, никто в школе не относился серьезно к музыке, рисованию да и физкультуре. Одни лишь одиночки...