Саша покосился на портреты наследника и великой княгини, висевшие на стене.
— Екатерина крестилась, ваша светлость. Русского Бога приняла.
— Крестилась, не крестилась, всё — немка… Одним миром с королём Фридрихом мазанная. Как сядет на трон дурак Петрушка, так и приберёт Фридрих Россию к рукам.
Бестужев вздохнул и налил себе ещё.
— А при чём тут Корсак? — Саша гнул своё.
— А при том! — вновь взвился канцлер и для прочности мысли выпил вина.— Брокдорф — связной между Фридрихом и молодым двором. Его взяла Тайная канцелярия, но нужных сведений так и не получила, хоть и допрашивали с пристрастием… не дотянули. А я дотяну,— рука канцлера словно сжалась на чьём-то горле.— Для этого Брокдорф должен стоять здесь! — толстым пальцем он ткнул перед собой.— Понял?
— Никак нет, ваша светлость,— Саша поднялся.— Не понял… Непонятно, при чём тут капитан Алексей Корсак!
— Экой же ты непонятливый,— с досадой крякнул Бестужев и пододвинул к нему бокал вина.— Выпей, что ли, прочисть мозги… Ты ведь ради дружка своего, Корсака, мне Брокдорфа из-под земли достанешь,— охмелев, канцлер начал запинаться.— Коли твой Корсак окажется не виноват, он тебе поможет… Вместе и притащите Брокдорфа. У меня он заговорит, я не Тайная канцелярия! — канцлер покосился на портреты на стене,— …и будут у меня Пётр и Катька на крючке… Понял теперь, Белов?
— Теперь понял,— хмуро ответил Саша.
— Так что скачи в Венецию!
— В Ве-не-цию?! — опешил тот.
— Чего орёшь, как ошпаренный,— ухмыльнулся канцлер, довольный произведённым впечатлением.— Корабль Корсака «Святая Софья» послан туда за муранским стеклом для дворца. В сём городе ты с Корсаком встретишься и всё прояснишь.
— Что — прояснишь?
— Надоел ты мне, право,— неожиданно зевнул канцлер.— Хватит ваньку валять, дурачком-то прикидываться… Жену Корсака, помнится, Софьей зовут?
— Софьей,— насторожился Саша.
— Вот и скажи Корсаку, что за женой его Софьей и сынишкой приглядываем, успокой его.
Саша угрюмо молчал, перекатывал желваками.
— Можно идти, ваша светлость? — мрачно спросил он.
— Постой,— канцлер неожиданно ласково обнял его за плечи.— Всё ещё поручик?.. Медленно поспешаешь.
— Не произведён, ваша светлость.
— Привезёшь Брокдорфа, шагнёшь через чин… Хочешь взять кого на подмогу?
— Хочу.
— Вот и хорошо… Яковлев! — окликнул он секретаря.— Выпиши два пропуска! На поручика Преображенского полка Александра Белова и на князя Оленева. Я не ошибся, Белов?
— Угадали, ваша светлость.
— Яковлев,— продолжал Бестужев,— ещё выпиши бумагу капитану Корсаку! Коли потребует государева служба, может передать корабль своему помощнику Сизову… Вроде всё… С Богом, Белов!
Ораниенбаум.
В светлый, погожий день пришёл праздник Святой Троицы. Звонили колокола.
На лугу молодёжь водила хоровод. Головы девушек были украшены венками из берёзовых веток.
Екатерина и Пётр играли со своей многочисленной свитой в горелки. Екатерина выделялась из толпы приближённых откровенно русским, ярким костюмом.
Молодые люди догоняли девушек, обнимались и целовались тайком.
Екатерина бросила в Петра охапку свежих берёзовых веток.
Пётр недовольно поморщился.
— Эка, вырядилась… Мой дед Пётр Великий запретил русское платье.
— Сегодня праздник — духов день.
— Чего ты под русскую ломаешься?
— Майн либер, сейчас не время ссориться. Старуха при смерти, мы должны крепко держаться друг друга.
Фрейлина издали поманила её пальчиком.
Князь Оленев ждал великую княгиню в беседке, увитой шикарными розами.
Она появилась яркая, запыхавшаяся, возбуждённая. Князь отвесил глубокий поклон.
— К услугам вашего высочества.
— Друг мой, не надо титулов… Вспомните нашу маленькую дорожную тайну и зовите меня просто… Фи-ке…— она кокетливо улыбнулась.— Помните милую детскую клятву на постоялом дворе близ города Риги?
Она подошла к нему совсем близко, заглянула в глаза:
— «Клянусь…»
— «Клянусь…» — эхом отозвался князь.
— «Хранить…» А дальше?
— «Хранить любовь и верность… принцессе Фике…»