Глава четвертая
Как оказалось, достаточно нескольких заметок в газетах, чтобы переполошить весь свет. Что случилось с Густавом Барром? Наконец-то спохватились!.. Такой бесценный человек исчез с лица земли, испарился без следа, и никого это не волнует. Ну и дела, знаете ли!
Сердца людей дрогнули. Ах, на далеких океанских островах затерялся след ученого. И хотя в соседней квартире загибается от нужды и болезней настройщик роялей, никому до того и дела нет. А вот пропавшего в Тихом океане путешественника всем жаль до слез, будто какого близкого родственника. Обывателю лестно чувствовать свое родство с выдающимися личностями. Разумеется, нелепо было бы призывать общество: скинемся, мол, граждане, по десятке и поможем затерявшемуся в океанских просторах ученому.
В этом весь секрет. Ясно?
Живущему по соседству настройщику роялей можно бы послать десять долларов и тем самым дать щелчок по носу столь нагло выставляющей себя напоказ бедности. Да и причины ее очевидны: любовь жены настройщика к нарядам, пагубные привычки детей, легкомыслие самого транжиры настройщика (четверть века назад он купил в подарок бабушке подсвечник). Будем откровенны: настройщика мы и не решаемся жалеть, поскольку помочь ему в нашей власти. Людское сочувствие прямо пропорционально расстоянию. Чем отдаленнее находится объект жалости, тем больше трогает он чувствительное сердце ближнего.
Мелкая трагедия, бедность по соседству коробят нас. Потому и вызывает громкий резонанс любая чудовищная несправедливость. Здесь не помочь мелкими подачками, и это укрепляет в сочувствующих чувство собственной защищенности. Общее дело – это для каждого обывателя любимое частное дело. Но в конце концов, нельзя возводить в ранг общего дела «беду» человека, жена которого поспешила купить молодой зеленый горошек, когда он еще стоил безумно дорого. И коль скоро уж мы об этом заговорили, то почему, спрашивается, дочка этого человека всегда щеголяет в новехоньких дорогущих чулочках? Надо бы жить поэкономнее. А вот такие люди, как Густав Барр, пробавляются дешевыми сигарами. Мне золовка рассказывала, а уж она-то знает нравы ученой публики, поскольку заведует выдачей книг напрокат. Вот людям вроде нашего соседа-настройщика и помогать без толку. Вы заметили, в каких дырявых носках ходит его сын? Страшно смотреть! Бедность бедностью, но, простите меня, в рванье ходить необязательно. Мой племянник вхож в лучшие дома, он и с высокопоставленными чиновниками не раз встречался – так вот он говорит, что этот Густав Барр всегда одевался чисто и опрятно, любо-дорого глядеть. Господи, хоть бы отыскали этого несчастного! Мы с мужем так разнервничались оба, что всю ночь глаз не сомкнули.
Пропавшего ученого жалеют, ради него, глядишь, даже скинулись бы, зато когда тот найдется, вот уж мы ему все косточки перемоем, вот уж мы его во всех смертных грехах заподозрим!
Имя Густава Барра не сходило с газетных полос. Главный редактор одного печатного органа торопился на ужин, когда вдруг ему заступил дорогу взволнованный политический обозреватель. Пора сдавать номер в печать, а полторы колонки не заполнены!
– Не понимаю, чего вы так суетитесь! – перебил его шеф. – Поместите материал об этой знаменитости, которая сгинула у каннибалов! Ну и времена пошли: чтобы прославленного на весь мир художника… Исследователя так исследователя, кого эти подробности волнуют!.. Словом, искать его – долг всех людей доброй воли… Несчастные детишки убиваются по отцу. Нет, с вами просто невозможно разговаривать! Ну напишите, что плачут дети его соседа, свата, брата – все равно, лишь бы были детские слезы! Или начните статью с риторического вопроса: «Гастон Борер! Кому не знакомо это имя?» Что значит, его зовут по-другому? Послушайте, вы мне осточертели со своими придирками да поправками! Нечего тут из себя умника строить! С первого числа вы уволены!
Беллетристы тоже всячески изощрялись. Они злы на язык, мыслят поверхностно и норовят проводить параллели везде, где можно и нельзя. Вот вам, к примеру, шедевр публицистики под названием «Кстати о скандале с какао»:
«Ученый умирает в результате падения акций на какао, адвокат же, тратящий десятки тысяч на женщин, подкупает эксперта по какао… Один умер, другой жив – благодаря какао. Какая парадоксальная картина: два человеческих характера, а между ними какао, этот простой продукт, который каждый использует по-своему. Один – для всех людей, другой – для женщин. De gustibus non est disputandum – поистине, о вкусах не спорят.
Другой виртуоз пера размышлял над судьбой казненного за вооруженный грабеж.